Жестокая Земля. Двойная тень - Антон Грановский

Чем дальше Ник шел, тем тоскливее ему становилось. В голову полезли дурные и неожиданные мысли. Он вдруг подумал, что не должен был отпускать жену к другому. И что чувство собственника – самое материальное, а значит – самое витальное из всех наших чувств.

А если так, то стоило ли ему спокойно наблюдать, как его любимая женщина ложится в постель с другим мужчиной? Но что он мог сделать? Как противостоять?.. Убить ее! Да, это был бы выход. Одно нажатие на спусковой крючок, и его душевным терзаниям пришел бы конец.

Ник вытер выступивший на лбу пот и попытался прогнать от себя гнусные мысли. Однако мысли эти с пугающей настойчивостью возвращались снова и снова.

Тогда Ник решил обратиться к воспоминаниям детства. Вот ему четыре года, и он украл из холодильника крошечную баночку настоящего варенья. Крышка баночки никак не поддавалась, и тогда Ник решил воспользоваться ножом. Следующая сцена – он вопит от боли, задрав кверху окровавленный палец, а разбитая баночка валяется у его ног. Красное варенье вперемешку со стеклами… Красная кровь, капающая с пальца… Красное от гнева лицо отца, сжимающего в руке ремень…

Нет, не пойдет! Нужно другое воспоминание – светлое, чистое, ясное, незамутненное негативной окраской и бредом прожитых лет!

Вот он идет с отцом и матерью в зоопарк. В зоопарке весело, много людей, взрослых и детей, все смеются, показывают пальцами на вольеры, отделенные от зрителей силовыми полями. Неподалеку кружится, сверкая лампочками, карусель. И музыка звучит… какая же это замечательная музыка! Ник с детства не слышал такой замечательной музыки!

Мать и отец останавливаются возле одного из вольеров и показывают ему на огромного зверя, покрытого бурой шерстью, с пастью, усыпанной острыми зубами, когтистыми лапами, похожими на обезьяньи руки, и раздвоенным хвостом. В руках зверь держит своего вялого, жалобно поскуливающего детеныша.

– Это хищник-пластирегенерант с планеты системы Проксима. Называется хибериус. Посмотри, что сейчас будет. Это забавно!

Зверь, глядя на Ника красноватыми холодными глазами, поднес детеныша к пасти и вдруг откусил ему голову, а затем принялся методично и равнодушно пожирать его.

Ник похолодел от ужаса и попятился. Отец, взглянув на него, удивленно спросил:

– Что такое, сынок? Ты испугался?

– Ник, это не то, о чем ты подумал, – услышал он ласковый голос матери. Рука ее опустилась ему на голову и нежно пригладила его вихрастые волосы. – Детеныш был болен, и самка хибериуса лечит его. Сейчас начнется процесс пластирегенерации, клетки детеныша восстановятся, но будут уже здоровыми. Иногда нужно пройти через смерть, чтобы получить жизнь. Смотри!

Ник увидел, как нечто ужасное, багровое, бесформенное, отпочковывается от тела самки хибериуса, а затем постепенно обретает форму – голову, плечи, грудь… Досмотреть до конца Ник не смог, его стошнило. В этот момент отец увидел что-то забавное и весело засмеялся, позабыв о перепуганном сыне, и смех этот скрипучими крючьями прошелся по душе Ника, раздирая ее в клочья.

Нет, это воспоминание тоже не годится!

Но что же тогда вспомнить? Неужели в его детстве не было ничего такого, о чем сейчас можно бы вспомнить без ужаса или отвращения?

И тут Ника передернуло, будто от удара током, спина похолодела, а глазам стало жарко. Господи, да ведь у него не было никакого детства! Все его воспоминания искусственны или надуманны!

«Я не существую и никогда не существовал», – пронеслось в голове у Ника.

Едва он об этом подумал, как ледяные пальцы тут же коснулись его затылка и шеи, а за спиной послышался отвратительный хриплый шепот, полный ненависти, невнятный, невозможный:

– Иногда нужно пройти через смерть…

Бойцов рванулся вперед, чтобы освободиться от хватки монстра, но тщетно – ледяные пальцы еще крепче вцепились Нику в шею и в волосы.

– Пройти через смерть… – просипела тварь и вдруг расхохоталась смехом отца.

Бойцов почувствовал, что пальцы двойника стали жаркими, и ощутил, как жизненная энергия полилась из его тела в тело вцепившейся в него твари. Опустив взгляд, Ник увидел, что тело его словно выпало из фокуса – стало полуразмытым, потеряло плотность. И тогда он крепко зажмурил глаза и попытался вспомнить мать…

Это получилось. Как обычно, у матери было лицо жены, но на этот раз Ник не противился подмене, приняв ее как должное.

– У тебя все получится, Ник, – ласково проговорила мать. – Не сдавайся.

– Я теряю себя, – прошептал Бойцов. – Становлюсь ничем.

– Я жива, пока жив ты, Ник, – сказала мать. – Прошу тебя, не позволяй мне уйти.

– Тебя никогда не было, – прошептал Бойцов, чувствуя, как жизненные силы уходят из его тела, превращая его в жалкую, никчемную оболочку, и как сама эта оболочка истончается, балансируя на грани существования и несуществования. – Ты выдумка! Сон! Видение!

Мать улыбнулась, приблизила свое прекрасное лицо к его лицу и, ободряюще улыбнувшись, сказала:

– Я есть сейчас, Ник.

– Я есть сейчас, – повторил он. – Я есть сейчас.

«Я есть, – подумал Ник. – Я действительно есть!»

Хватка обжигающих пальцев, вцепившихся ему в шею, стала слабеть.

– Я есть! – хрипло крикнул Ник. – К чертям собачьим – я есть, ясно вам!

Он стряхнул с себя остатки мертвящей вялости, резко повернулся и сорвал с пояса «кирлиан». Одно нажатие кнопки – и оружие восстановило форму, подобно стальному насекомому, расправившему лапы.

Ник вскинул винтовку и выстрелил в перекошенное злобой лицо двойника. Призрак, обретший плоть, взорвался облаком серой пыли.

– Ник! – закричал Денис. – Ник, помоги мне!

Бойцов повернулся к стажеру и на мгновение оцепенел от ужаса. Парень был окружен своими двойниками, некоторые из них были прозрачны, другие уже обрели плоть – кто-то больше, кто-то меньше.

Бойцов навел ствол на ближайшую тварь и нажал на спуск. Тварь взорвалась облаком пыли. Ник нажал на спусковой крючок еще раз десять, прежде чем ему удалось перебить всех двойников стажера. Покончив с ними, Бойцов схватил Дениса за шиворот, рывком поднял его на ноги и потащил прочь – и тащил до тех пор, пока шлейф из призрачных тел, оставляемый за их спинами, не растворился полностью.

Область ментального параллакса была пройдена.

Ник выпустил хрипло дышащего Дениса, сложил винтовку «кирлиан» и прикрепил ее к поясу.

– Сколько нам еще осталось? – спросил он.

Денис сверился с навигатором и ответил:

– Еще метров двести.

– Тогда давай поднажмем. Мне до смерти надоела эта Клоака.

«Люди полны желаний, только я подобен тому, кто погружен во мрак. Люди живут, и лишь я один изображаю жизнь. Я подобен тому, кто несется в мирском просторе и не знает, где ему остановиться. Я один, сам в себе и для себя. Я подобен сухой ветке дерева, вообразившей, что она птица».