Видения - Сергей Галихин

Первые женские вопли и крики раненых разорвали жаркое марево, как молния разрывает грозовое небо. Разбитые стекла звонко сыпались на асфальт. Пассажиры, не дожидаясь открытия дверей, выбирались через разбитые окна. Люди бросали своих железных коней и метались по дороге, не зная, куда бежать. Пулеметный ствол весело рыскал в пространстве, щедро поливая свинцом весь сектор обстрела. Убитые и раненые падали под колеса, потоки крови заливали асфальт, делая его скользким. Мертвые тела мешали проходу между рядами машин, лица, застывшие в предсмертной гримасе, вселяли ужас. А пулеметчик в очередной раз сменил коробку с лентой, громко расхохотавшись, задрал голову вверх и, крикнув небесам:

– Ве-ли-кий Лю-у-уфт! – продолжил обстрел всего, что еще двигалось.

Подъехавший к подъезду полицейский уазик за минуту был превращен в решето. Наряд так и не успел выйти из машины. Воспользовавшись короткой паузой, народ на шоссе бросился в сторону сквера, надеясь за густыми кустарниками и листвой укрыться от глаз обезумевшего убийцы. Закончив с полицейскими, пулеметчик вернулся к шоссе и продолжил расстрел. Поднятый по тревоге спецназ спешил к месту бойни, невзирая на правила дорожного движения, прорываясь на бронированном «Тигре» по тротуарам, через газоны и детские площадки.

Время тянулось настолько медленно, что дежурный по ФСБ физически начал чувствовать его вязкую, тягучую плотность. Спецназ не успевал. Весь личный состав районной полиции был поднят по тревоге, они пытались оцепить сектор обстрела, но смогли сделать это только на дальних подступах и с тыльной стороны дома стрелка. СОБР вступил в бой, но достать безумца на пятнадцатом этаже было непросто. Пробравшись в подъезд, они попытались проникнуть в квартиру с крыши, но все люки, ведущие на чердак, были наглухо заварены. Дверь пулеметчика оказалась не просто железной, но еще и с усиленным каркасом. С минуты на минуту ждали приезда подрывников.

А бойня между тем продолжалась. Замдиректора по ФСБ принял решение. Ударный армейский вертолет летел к месту трагедии так быстро, как только позволяли его технические возможности. Все нужно было сделать с первого захода, кто его знает, может, у террориста есть план взорвать здание на тот случай, если он поймет, что его вот-вот арестуют или убьют.

В пулемете закончилась очередная лента. Стрелок взял из ящика новую коробку и уже собирался пристроить ее на пулемете, когда в воздухе послышался рокот приближающегося вертолета. Убийца решил, что это телевидение. Так обычно показывают в заграничных фильмах, журналисты любят жареный материал и всегда оказываются в гуще событий первыми на вертолете телекомпании. Но он ошибся. Вертолет вышел из слепой зоны в момент первого выстрела. Длинная очередь из скорострельной пушки практически полностью разрушила стену, отделявшую балкон от квартиры, а пулеметчика превратила в кровавую мясную тушу.

Выстрелы прекратились, только гул винтокрылой машины в небе, крики боли и вой сирен внизу. Повисев какое-то время в воздухе, вертолет ушел на базу. Удаляющийся рокот винтов перекрыл вой сирен полиции, скорой помощи и эмчеэсовцэв. Крики и стоны переполнили улицу и хлынули через край.

Через час оперативная группа ФСБ уже работала в квартире пулеметчика. Никто не удивился, когда пришла информация по его личности. Малахаев Антон Антонович. Сумасшедший. Из прожитых сорока пяти лет только двадцать один год он провел среди нормальных людей, остальное время в психиатрическом стационаре.

Следователь Главного следственного управления Зяблик приехал на место преступления уже к вечеру. Когда суета поубавилась, а начальство с большими звездами успело отметиться, накрутить хвоста следственной группе и разъехаться по кабинетам. Зяблик услышал о произошедшем по радио. Услышал и ужаснулся. Немыслимое количество жертв. Новое слово в терроризме. Но у Зяблика была своя версия произошедшего. Даже не версия, робкое предположение. Но не проверить его он не мог.

Не без труда преодолев толпу зевак, сдерживаемых полицейским оцеплением, майор вошел в подъезд и поднялся на пятнадцатый этаж.

Квартира террориста была стандартной однушкой с балконом, совмещенным санузлом и крохотной кухней. Входную дверь после ликвидации стрелка группа захвата не стала взрывать, просто вырезала автогеном. Вертолетная пушка практически разрушила стену, отделяющую комнату от балкона. Сквозь дыры в бетоне пробивалось солнце. Его лучи небрежно падали на покалеченную мебель, усыпанную бетонной крошкой и пылью, и на стены, никогда не знавшие ремонта.

– Майор Зяблик. Главное следственное управление МВД, – представился Зяблик.

Фээсбэшники настороженно смотрели на вошедшего. Еще бы. Он так представился, словно его имя должно было всё всем объяснить. Но кроме полковника никто ничего не понял. На всякий случай ему ответили:

– Майор Гвоздев.

– Полковник Федоров.

Молоденький лейтенант, возившийся на балконе с уликами, обернулся, но ничего не сказал. Наверное, решил, что еще не дорос.

– Напрасно прокатился майор, – сказал Гвоздев. – Терроризм. Дело ведет ФСБ.

– А я не претендую. Но помочь, возможно, чем-нибудь смогу. Я вел несколько похожих дел, может быть, найдется что-то общее.

– Похожих? – переспросил Гвоздев и посмотрел на полковника. – Это когда человек расстреливает из пулемета прохожих на улице, в результате чего убивает сто тридцать восемь человек, а триста одиннадцать ранит? Ну-ка напомни, когда это было? Я, наверное, что-то пропустил.

– Ладно, майор, не время бодаться, – вмешался полковник.

Федоров многое слышал о Зяблике. Он начал вести громкое дело по убийству эксперта по нанотехнологиям, но, как только начал выходить на больших чиновников, замешанных в деле, у него это дело просто забрали. Слышал о его версии в деле по убийству адвоката Прохорова. Как профессионала полковник в общем-то уважал Зяблика. Насколько может федерал уважать полицейского.

– Давай послушаем, может, что-то интересное расскажет. Когда люди гибнут сотнями, не время цапаться в межведомственной борьбе.

– Готов поспорить, что террорист не только никогда не был в вашей или нашей разработке, он вообще вел жизнь добропорядочного гражданина, – сказал Зяблик.

– Вполне добропорядочного. Если не считать области клинической психиатрии.

– Не понял, – сказал Зяблик.

– Двадцать четыре года из сорока пяти Малахаев провел в психиатрических клиниках, – пояснил Гвоздев. – Галлюцинизм.

– Кудряво, – сказал Зяблик, в секунду растеряв все версии. – И что говорят свидетели?

– Свидетели говорят, что по ним кто-то стрелял из пулемета. Если взять в расчет сектор обстрела, стрелять можно было только с крыши или верхнего этажа именно этого дома. Вход на крышу был заварен, поэтому спецназ не смог штурмовать квартиру сверху.

– И поэтому решили, что именно Малахаев стрелял со своего балкона.

– Его видели патрульные, СОБР, экипаж вертолета видел, как Малахаев перезаряжал пулемет. На балконе пара тысяч стреляных гильз и два ящика патронов.