Топот шахматных лошадок - Владислав Крапивин

— Литературное дитя, — оценил Сёгино творчество Вашек и отправился на кухню. Налил в тарелку вермишелевый суп, устроился за столом. Пришел Сёга, уселся напротив, уткнулся в край стола острым подбородком. Серо-голубые глаза были слегка виноватыми — они всегда были такими после приступов. Вашек насупился. Он знал, что в этих случаях не стоит церемониться: от чрезмерной ласки Сёга мог неожиданно расплакаться.

— Больше не забывай брать лошадь с собой, растяпа, — сказал Вашек.

Сёга завозился, завздыхал:

— Я случайно. Больше не буду… Вот… — Из кармашка на красных шортиках он вытащил костяного конька, поставил на кленку. Поиграл им: — Прыг-скок на восток…

— Почему на восток? — глотая вермишель, сказал Вашек.

— Потому что так складно…

Вошла мама с футболкой.

— Ну-ка, надень… Теперь, если забудешь свой амулет, все равно лошадка с тобой. Потом и на других рубашках вышью…

— Мама, спасибо… — Сёга засветился, потерся щекой о ее руку. Он не сразу привык называть «тетю Полю» мамой, но все же привык и теперь всегда говорил это слово с удовольствием.

Мама глянула на Вашека:

— А что это за девочка была с тобой? Твоя одноклассница?

— Вовсе не одноклассница. Я даже не знаю, где она учится. Я ее кликнул на помощь с перепугу, когда существо вздумало опять фокусы показывать… А потом уж познакомились маленько.

В отместку за «существо» и «фокусы» Сёга тихонько сказал, как тогда, на улице:

— Тили-тили-тесто…

Вашек облизал блестящую ложку и нацелился ей Сёге по лбу.

— Ну-ка, без рукопашной, — предупредила мама. — По-моему, славная девочка… Если познакомились, то, наверно, знаешь как ее зовут?

— Ее зовут замечательно! Белка! То есть это сокращенное имя, а полное типа Элизабетта…

— Опять это дурацкое слово «типа»! Замусорили язык! Чтобы я больше не слышала! Вячеслав, ты меня понял?

— Типа того… Ой! Я случайно… Мама, а это что? Котлета? Можно, я лучше сразу компот?

— Вы сговорились, злодеи?

— А чего! Кому-то можно один компот, а кому-то…

— Вы меня уморите, — сказала мама, покидая кухню.

— Не-е! — в два голоса отозвались Вашек и Сёга.

— Вымойте посуду. И не вздумайте ходить на головах. Я буду отдыхать, у меня завтра дежурство…

Вашек и Сёга не стали ходить на головах (они, кстати, делали это не часто). У себя в комнате Сёга расставил на полу шеренги лошадок и что-то бормотал (или напевал даже) над ними. Он знал, что сегодня мама его из дома не выпустит. Вашек сел у подоконника и рассеянно тискал пальцами мягкий пластик. Мастерить коньков-заместителей пока было не надо, а что вылепить еще, Вашек не знал. То есть он знал, но… Вашек покосился на Сёгу. Тот сразу перехватил его взгляд.

— Вашек, а Белке нравится ее имя? — Непонятно, в каком это он тоне: опять как «тили-тесто» или всерьез.

— Да, — увесисто ответил Вашек. — Нравится. Соответствует характеру. «Элизобетонному».

— И нисколечко не соответствует. Она симпатичная.

— Если всякие болтливые личности будут ехидничать, Белка этим болтливым ехидным личностям не даст лошадку, которую обещала…

— Ой… Я не ехидничаю, я по правде, честно-честно! А какая лошадка?

— Она сказала, что старинная и большая… Сёга иди сюда… — Вашек сел на нижнюю койку.

Сёга, ощутив смену тона, быстро приткнулся рядом. Вопросительно задышал, щекотнул плечо Вашека невесомыми волосами.

— Слушай, а чего ты так сегодня, а? — полушепотом спросил Вашек. Он старался говорить не очень ласково. — Шли, шли, и вдруг брык… Раньше такое было, если ты про что-то плохое слышал. А сегодня-то что?

— Я не знаю… — тихо выдохнул Сёга.

— Может, ты что-то почуял?

— Нет… не знаю… Я боюсь: вдруг что-то случится…

— Ничего не случится! — Вашек постарался придать словам бетонную («элизобетонную»!) твердость.

…Но плохое случилось. Только узнали это вечером, когда пришел отец.

Отец был высокий (длинный даже), худой, с жесткими светлыми усами, с отросшими небрежными волосами — он всегда забывал вовремя постричься. Руки его с тяжелыми кистями и крепкими пальцами далеко торчали из обшлагов. Мама говорила: «Руки не хирурга, а кузнеца». А еще она говорила, что папа похож на молодого Горького и порой добавляла: «Впрочем, уже не очень молодого…» Папа спрашивал, где она видела молодого (и не очень) Горького, чтобы так сравнивать. Мама отвечала, что на снимках, портретах и в старых фильмах. Папа говорил, что в фильмах Алексея Максимыча играют артисты, а они сами его никогда в натуре не видели. «Есть документальные фильмы», — возражала мама. «А там он уже старый и съеженный, довели мужика…»

Приходил он домой усталый, но без уныния, с искорками в глазах. Вставал на пороге, подпирая головой косяк, говорил Вашеку и Сёге: «Ну что, мужики, жизнь продолжается?» Они повисали на нем справа и слева. Сёга сперва стеснялся делать это, а потом привык. «Висят груши — немытые уши», — сипловато сообщал папа и нес мальчишек в комнату, стряхивал на диван. Мама только головой качала: три сорванца…

Правда, так бывало не всегда. После неудачных операций отец возвращался сумрачный и ложился на диван сам. Лицом к стене. Уже потом, осторожно, мама выспрашивала: что там произошло? Но такие возвращения случались не часто.

А вот сегодня Евгений Евгеньевич Горватов пришел домой — туча тучей. Сразу стало ясно: прыгать на отца не следует. Все трое — мама, Вашек и Сёга — смотрели на него тревожно и вопросительно.

Оказалось, что дело не в хирургических неудачах. И папа не стал отмалчиваться. Наоборот, он грохнул кулаком по косяку и сразу объяснил:

— Эта сс… скотина Рытвин… Ведь уже обзавелся несчитано виллами и мерседесами, по заграницам мотается как только хочет, денег невпроворот, с золотых унитазов не слазит, а все ему мало!

Оказалось, что больницу скорой помощи, где отец был ведущим хирургом, собираются закрыть. Будто бы на ремонт. И ремонт этот подрядился делать всем известный «олигарх губернского масштаба» Андрей Андреевич Рытвин. Не сам, конечно, а его всякие фирмы. Ну и ладно, делал бы, ведь больница в самом деле обветшала. Но тут же стало известно, что после ремонта медики в это известное всему городу здание не вернутся, там будет устроен роскошный отель…

— «Международного класса»! — Отец опять стукнул по косяку. — Андрей Андреич будет качать с него прибыли, кое-что перепадет областным властям, поэтому они двумя руками ухватились за проект… А куда денут сложившийся за десятки лет коллектив? Оборудование? Лучший в области ожоговый центр? Операционную? Рассуют по районным клиникам!.. А куда станут привозить пострадавших во всяких взрывах и ДТП? В эти самые клиники, где все коридоры и кладовки забиты больными?..