Падение Башни - Айя Сафина

Пули засвистели вокруг Карима, но тот лишь присел на одно колено и продолжал вести прицельный огонь. Они видели друг друга между стальными ножками мебели, и это заражало азартом. Казалось, что еще чуть-чуть и они попадут в цель. Карим – в Эрика. Эрик – в Карима. Это должно было стать последней перестрелкой на сегодня. Точкой в конце истории. Заключительным аккордом! Но произошло то, что никто не ожидал.

Затвор на автомате замер. Затвор пистолета тоже. Оба остались без патронов.

И снова произошло чудо невербального общения между ними, как тогда на заброшенном складе, когда Эрик узнал, что значит слово «Пастаргай». Взгляды обоих устремились друг на друга, они говорили о том, что больше в зале не прозвучит ни единого выстрела.

Эрик встал с пола. Карим вышел из-за укрытия декоративной перегородки. Оба двинулись в центр зала, сохраняя между собой безопасную дистанцию.

Увидев рану в плече Эрика, Карим вдруг исполнился уважением к этому ненавистному человеку.

– Что ж, кажется, наши шансы уравнялись. Испытаем себя? Хочешь на самом деле узнать, кто из нас сильнее?

Карим высунул из треугольной повязки изнывающую все эти месяцы руку и сжал кулаки.

Эрик проверил работоспособность левого кулака. Не ахти какая. Но деваться некуда.

Эрик набросился первым. Он замахнулся здоровой рукой и попытался ударить Карима в висок, но тот уклонился и выдал порцию ударов в живот Эрика. Тот загнулся с характерным стоном, тогда Карим обрушился локтями между лопаток, словно забивал гвоздь по шляпке.

Эрик обхватил бедра Карима и свалил на пол. Но тот увернулся, и Эрик не успел прижать его к полу. Твердая резиновая подошва ботинка Карима влепила нехилый удар точно в лицо Эрика. Нос Эрика хрустнул, и тут же брызнула кровь. Эрик отошел в сторону, приходя в себя.

А этот хакас неплохо дерется даже с одной рукой!

Карим достал нож из кожаного футляра на щиколотке. И тут Эрика окатило страхом. Не совсем равные шансы у них все-таки, Эрик-то не носит такие штучки с собой! Было бы странно носить боевой тактический складной нож с собой на завтрак!

Поэтому, каким бы трусом Эрик ни показался, но он побежал прочь. Карима это только подзадорило, он даже рассмеялся! Лысый погнался за Эриком по залу и бегал за ним, пока они не оказались в обеденной зоне между столами. Тут-то Эрик и получил преимущество. Он опрокинул стол на Карима, тот укрылся рукой от падающей столешницы. Вот только нож он держал здоровой рукой, и рефлекторно закрылся больной. Острая резь тут же пронзила его плечо, и он завопил.

Эрик воспользовался секундной задержкой, вызванной болевой атакой на нервные окончания Карима, и выбил из его руки нож.

Охваченный яростью, напавшей на Карима после перенесенного болевого шока, мускулы ожесточились закипающим адреналином, и он с разбегу врезался в Эрика, протащил его несколько метров и повалил на пол. Он обрушил удары с такой яростью, словно перед ним был враг настолько давний, что они соперничали уже много жизней.

Эрик выставлял защитные блоки, но кулаки Карима все равно доставали его: в щеку, в ключицу, в ребро.

Насытив свои кулаки, Карим обхватил торс Эрика ногами в кольцо и зажал, а сам взял его шею локтем в захват и стал надавливать на гортань. У Эрика не было шансов отбиться от такого захвата. Возможно, если бы у него были две здоровые руки, то он бы смог сбросить хакаса с себя. Но, к сожалению, его левая рука едва могла держать даже бумажный стакан.

Эрик кряхтел все больше, глаза залились кровью. А Карим продолжал сдавливать глотку.

Перед глазами Эрика сначала замигали черные точки, потом поплыли линии и полились слезы. Общепризнанное убеждение гласит, что в момент смерти вся жизнь проходит перед глазами. Но почему-то сейчас Эрик подумал о том, что он хочет бутерброд с арахисовым маслом, а в тумбочке возле кровати лежит дилдо, и надо бы его убрать, чтобы не напугать Нину извращениями. Она такая нежная и наивная, ее нельзя портить. Странное слово, но именно оно пришло на ум. А потом его уже было не остановить. По мере того, как мозг все больше испытывал нехватку кислорода, мысли Эрика несли его к Нине.

Бархатистая кожа, маленькие, но такие мягкие груди, волосы, пахнущие какими-то нежными цветами, тонкие руки и запястья столь хрупкие, что казалось больничные ремни, оставившие шрамы на них, должны были просто сломать их. Ее аппетитные бедра, которыми он долго не мог насытиться этой ночью, гладкие икры и пальцы ног, которые он щекотал языком, и она звонко смеялась.

Ее ноги…

Уставшие от ходьбы на высоких каблуках. Она была так рада, когда из туфлей получились удобные и абсолютно загубленные балетки. Он отломил каблуки.

Каблуки…

Больная рука Эрика нащупала в кармане что-то твердое. Он уже почти ничего не видел, не слышал, не чувствовал, когда из последних сил заставил свою руку залезть в карман брюк.

«Оставь себе на удачу!»

Ее голос такой тихий и нежный.

Эрик схватил каблук за основание, вытащил из кармана, замахнулся из последних сил и воткнул острую металлическую шпильку прямо в глаз Карима.

Такой истошный вопль Эрик еще не слышал никогда. Карим тут же ослабил хватку, вскочил на ноги, закрывая выбитый глаз рукой, но тут же упал на колени. Он пытался нащупать предмет, из-за которого перестал видеть, надеясь, что это просто какой-то заслон. Он не понимал, что ощупывает, но понимал, что оно засело глубоко в глазнице, и вытащить его Карим даже не пытался.

Эрик отполз в сторону, приходя в себя. Он откашливался не меньше минуты и ловил ртом воздух. Глотку сдавило так, что каждый вдох и выдох сопровождался хрипучим сипом.

Где-то рядом выл Карим, шаря рукой по полу в поисках какого-либо оружия. Неугомонный придурок! Бой проигран! Остановись уже!

Когда головокружение спало, и дыхание восстановилось, Эрик медленно встал с пола, подошел к валявшемуся на полу ножу, поднял его и подошел к Кариму, ползающему на коленях.

Эрик схватил Карима за ворот куртки. Тот попытался ударить Эрика, но промахнулся. Шпилька такой длины совершенно точно должна была задеть мозг, и Карим стал теряться в пространстве.

Эрик схватил лысого за подбородок и прижал к себе, приставив нож точно к горлу.

– Где Томас? – спросил Эрик. Голос его был твердый и ровный.

Карим не ответил.

– Ты ведь понимаешь, почему тебе никогда не стать во главе империи?

Карим скулил.

– Ты просто этого недостоин. Поэтому ведь ты напал? Томас перестал видеть в тебе пользу. Ты ему больше не нужен. Ты никогда не был претендентом на его любовь.

– Да пошел ты! – неразборчиво плюнул Карим.

Из его рта обильно потекли склизкие слюни.

– Удача любит сильных.

От этих слов Карим замер.