Быстрее молнии. Моя автобиография - Усэйн Болт

Я решил постоять за себя и поставить Блейка на место. Олимпийский волонтер стоял сзади меня с микрофоном, который, как я знал, был подключен к нескольким громкоговорителям. Такие микрофоны всегда используют во время общения спортсменов с прессой. Воспользовавшись этим шансом, я схватил микрофон.

– Эй, Йохан Блейк! – мой голос прогремел по всей пресс-зоне.

Он обернулся, я посмотрел ему в глаза и рассмеялся.

– Йохан Блейк, – повторил я. – Ты не победишь меня на 200 метрах.

Блейк нервно улыбнулся. Он видел, что я был немного расстроен, несмотря на улыбки. Я не хотел спорить с Блейком, потому что он был членом моей команды и отличным парнем, поэтому я сохранял дружелюбие. Мне была ненавистна идея ввязываться в неприятности с приятелями-ямайцами, с ним уж точно, но тогда я все-таки проявил решительность.

Как бы ни было, Блейк, а я тебя обойду…

Я научился считывать эмоции своих противников. В спорте это был такой же важный навык, как и в карточной игре: всегда полезно знать, честно играет противник по карточной игре или блефует. В долю секунды я мог подметить вспышку страха, беспокойства или напряжения. Обычно это читалось в глазах. Но иногда я понимал, стоит ли мне беспокоиться насчет того или иного атлета, просто взглянув на то, как он шагает по раздевалке или готовится на стартовой линии.

Когда я вышел на трек перед финалом на 100 метрах, я быстро оглядел всех атлетов, стоящих на дорожке. Повсюду мелькали вспышки камер, весь стадион гудел от возбуждения в ожидания выстрела стартового пистолета. Казалось, воздух искрится от переполнявшей людей энергии. Я чувствовал, как мои мускулы напряглись.

Я посмотрел налево и направо. Все выстраивались на своих позициях – Гэтлин и Тайсон, Асафа и Блейк, – и я мог видеть, кто волновался, а кто нет. Тайсон и Гэтлин были в порядке, но я знал, что нервозностью Гэтлин не отличается; Тайсон же был в отличной форме во время подготовки к Олимпиаде и, должно быть, испытывал уверенность.

Неуверенными казались ямайцы: Асафа выглядел немного нервным, но это уже старая история; Блейк тоже был напряжен, а вот это было очень странно для меня. Уверенность, которую он демонстрировал во время интервью, испарилась. Первый раз я заметил изменение в его настроении, когда мы вместе разминались на тренировке. Он присаживался и расслаблялся, пожалуй, слишком часто. Он не готовился так интенсивно, как следовало бы, а я знал, что если бегун прекращает бегать перед крупным финалом, то у него включается нервозность и начинают трястись ноги. Слишком частые мысли о призе и о том, как пройдут соревнования, действуют на атлета губительно.

Я не хотел причинять Блейку никакого вреда. Несмотря на то что мы были противниками на дорожке, мы оставались друзьями и членами одной и той же команды в Racers. Я хотел обыграть его, но мне хотелось, чтобы он был при этом в своей лучшей форме. Я хотел как-то взбодрить его.

– Эй, тебе следует выполнить больше разминочных спринтов, – прокричал я, пока Эдди разминал меня.

Он присел на край трека и покачал головой.

– Я в порядке, – сказал Блейк.

Но я не был в этом уверен: «Правда?»

– Да!

«Ну, хорошо, приятель, – подумал я. – Пусть это будет на твоей совести. Если ты в порядке, ты в порядке…»

Я видел, что он просто не хотел меня больше слушать. Возможно, он даже думал «Какого черта? Зачем этот парень помогает мне?» Наверное, он не верил в мою искренность. Но все же ему стоило знать меня лучше. Я был гением и хотел осчастливить весь мир. Точно так же как я придал уверенности Асафе перед Олимпийскими играми в Пекине, я пытался помочь и Блейку.

Я знал, что он нервничал: размах Олимпийских игр был велик. Конечно, победа на чемпионате мира была очень значима, но соревнования в Лондоне были на ступень выше, а масштабность мероприятия часто сказывалась на сознании атлета. Я постоянно говорил людям: «Да, легко соревноваться самому с собой, но когда ты выходишь на стартовую линию с лучшими спринтерами мира, жизнь уже кажется не такой простой. На Олимпиадах собираются лучшие атлеты, и малейшая ошибка может стоить тебе медали. Если не соберешься как следует, отправишься домой с пустыми руками».

Я чувствовал, что именно это осознавал сейчас Блейк, но если парень отвергал мою помощь, то пусть так и будет. И я предоставил ему пройти через это самому.

Независимо от того, кто был морально готов, а кто не был, я радовался, что на старте собрались сильные противники. И сейчас уже не должна была повториться ситуация 2008 года, когда все считали отсутствие Тайсона причиной моих побед. И в этот раз уже не будет всяких «но» или «возможно». Сейчас, когда я смотрел на дорожки, каждый, стоящий там, что-то представлял собой в спринте. Я сражался с лучшими, и победа над ними уничтожила бы все сомнения насчет моих возможностей, я мог доказать, что я – Герой и Номер Один в легкой атлетике.

Но вдруг все-таки и меня настигло небольшое волнение. Оно пришло внезапно: три глупых слова, которые, как я думал, забылись навсегда, вспыхнули у меня в голове – опасное напоминание о том, что когда-то уже происходило.

«Только не фальстарт… – звучало в голове. – Только не фальстарт…»

Это было безумием. Оказывается, стресс до сих пор был жив. Воспоминания о Даегу привели меня в ярость в самый неподходящий момент.

«О боже, ну почему ты думаешь об этом сейчас? Брось, приятель, ну-ка соберись!»

И в этот момент я снова вспомнил слова тренера:

«Все в порядке, Болт. Просто радуйся».

А затем я услышал другой голос, но на этот раз он прокатился эхом по Олимпийскому стадиону:

«На позиции…»

Толпа притихла, люди начали перешептываться. Глухое «Тш-ш-ш!» пролетело по всем рядам и пронеслось над самим треком, как холодный ветер. Я опустился на колени, сложил руки и вознес небольшую молитву.

Пожалуйста, пошли мне силу и помоги сделать то, что я должен…

Еще раз голос: «Приготовиться…»

Только не сделай фальстарт…

Бах!

Я сдвинулся с места четко за выстрелом, и когда я полностью выпрямился, то смог оценить ситуацию. Ранней реакции не было. Отлично, дело сделано. А теперь вперед…

Я всегда могу сразу сказать, выполнил я хороший старт или нет. Если выполнил правильно, то сразу начинал двигаться ровно и гладко, мускулы наполнялись силой, и в ногах чувствовалась мощь. Выход из блоков напоминал выстрел. Но великолепный старт в соревновательной гонке случался редко, возможно, раз в пару лет. Если старт был плохим, я чувствовал себя отвратительно. Слабо. И уже не было энергии ни на что.

Когда я сорвался со стартовой линии, я понял, что мой толчок был неважным, но когда я взглянул на остальную группу, то увидел, что Гэтлин выполнил один из лучших стартов, которые я когда-либо видел, начал мощно и гладко, и я не мог понять, как он выдвинулся так быстро. Я видел, что он уже сделал два шага, пока я сделал только один, и, когда он изо всех сил помчался по треку, я даже подумал, что мне это все мерещится.