Теоретик - Владимир Корн

Здание вокзала располагалось в центре поселка, и вокруг него где теснились, а где стояли поодаль друг от друга разномастные постройки. Частью добротные, из тщательно ошкуренного бревна, в большинстве своем сложенные «в лапу». Но попадались и откровенные лачуги. Та же картина, что и в Фартовом. Правда, здесь было заметно чище. С одного взгляда можно определить, что за порядком на Вокзале следят. В той самой степени, в которой за ним вообще можно следить в подобного рода местах.

Сам Вокзал, как поселение, по периметру был огорожен высоченным частоколом – каждое заостренное на конце бревно длиной метров семь-восемь. И сторожевые вышки присутствовали. На них мне никого не удалось обнаружить, но это совсем не означало, что там никого нет. Добавить ров снаружи – и ни дать ни взять форпост средневековой цивилизации на землях, заселенных воинственными дикарями. Но рва не было.

Зато над воротами алела яркая, выполненная крупными буквами надпись: «Территория терпимости». Вспомнив, что когда-то публичные дома назывались еще и домами терпимости, я невольно усмехнулся. Это что же получается, все поселение – один сплошной бардак?

– Зря смеешься, Теоретик, – тут же отреагировал на мою ухмылку Гудрон. – Вокзал – действительно особая территория.

– И в чем же его особенность?

– Тебе что, раньше не говорили? – Похоже, Гудрон по-настоящему удивился.

– Нет. Разговора об этом не заходило.

– Ну тогда слушай. – Мы успели войти в само поселение и теперь шли улицей, в конце которой виднелся и сам вокзал. Народу хватало, а вместе с ним и шума, и потому Гудрон говорил громко, чтобы я мог разобрать каждое слово. – Тут ведь какая история… Внутри Вокзала категорически запрещено сводить старые счеты. Категорически. А тому, кто этот запрет нарушит, наказание одно – смерть. Пусть он будет хоть трижды прав. Вот тебе живой пример для наглядности. Грек и Ероха – злейшие враги. По крайней мере, были ими до последнего времени. Хотя с этим не до конца еще понятно. Но не суть. Суть в том, что, если они бы встретились здесь, им и в голову не пришло бы палить друг в друга. Потому что победителя не будет. По причине, которую я тебе уже объяснил. За периметром – пожалуйста! Но не внутри. Вокзал – единственное место, где действует такой закон. Причем действует неукоснительно, невзирая ни на что. Так что если у тебя с кем-нибудь возникнут проблемы, даже не вздумай хвататься за ствол. Поверь мне, ты своего врага ненадолго переживешь. В лучшем случае на несколько минут. И то если повезет. Теперь понятно?

– Понятно. А если нападение? Каких-нибудь тварей? – вспомнил я события, произошедшие в Шахтах. Хотя мог бы и не спрашивать: на кого ни взгляни, обязательно с оружием.

– Если нападение, тогда другое дело. Хотя их тут и не бывает – оазис.

– А если просто кому-нибудь в морду дать? – продолжал допытываться я. Ведь может случиться и так. Иные, особенно в пьяном виде, другой разговор и не понимают.

– Теоретик, я уже тебе объяснил: абсолютно все разборки за периметром. Снаружи можешь стрелять, взрывать, резать ножом, грызть зубами… делать все, что только в голову придет. Но не внутри. За «просто в морду» тоже гарантированно жизни лишаются, бывали случаи. Чтобы не создать прецедент. В общем, будь паинькой.

Самого Гудрона представить паинькой весьма и весьма сложно, но я кивнул: буду.

– Что такой кислый? – поинтересовался Слава.

Мы устроились в подобии гостиницы, которую так и тянуло назвать постоялым двором – слишком она его напоминала. Разве что коновязи нет, а есть электричество. Вернее, оно будет. Его включат, когда на улице стемнеет, и выключат ровно в полночь. Еще на пару часов электричество дадут утром и настолько же в середине дня.

Устроились в одной комнате, которая вместила сразу всех шестерых, да еще пара лежанок осталась свободной. Но они так и будут пустовать – Грек заплатил за них тоже.

– Настроения нет совсем, – отвечая на вопрос Славы, вяло отмахнулся я. – Да и чему, собственно, радоваться?

Настроения действительно не было. Ну и откуда ему бы взяться? Из плюсов один – я все еще жив. Зато минусов хоть отбавляй. Что, вся моя дальнейшая жизнь только и будет из этого состоять: сходи туда, принеси или унеси то, убей тех или иных и тому подобное? И единственная радость каждый раз – снова остался жив? А к чему стремиться? Чего добиваться? В чем будет заключаться смысл моей жизни? В том, чтобы накопить достаточное количество пикселей и попытаться открыть портал? В Деда Мороза и прочие чудеса я перестал верить еще в детском саду.

– Игорь, ты чего?! – Удивление Славы было искренним. – Во-первых, мы живы!

Успел заметить. От грязи зудит тело. Одежда стоит коробом тоже от нее. В животе бурчит от голода. Вряд ли покойники все это чувствуют.

– Это ли не повод для радости? Сейчас пойдем в баню. Отмоемся. А пока будем мыться, одежда успеет высохнуть. Затем, все такие чистенькие, в чистой одежде, ужинать. Закажем самое лучшее из меню. При желании примем рюмку-другую для настроения. Дальше, глядишь, с девушками познакомимся: их здесь хватает. А уж такому герою, как ты, практически каждая ответит согласием. Нет, это надо же – один двух гвайзелов положил! Будь я девушкой, и сам такому отдался бы не задумываясь! – Слава засмеялся. – Мы на Вокзале на несколько дней задержимся. Пока жадреист свои дела не сделает.

– Кто-кто не сделает? – услышал я новое слово, но не понял его значения.

– Федор Отшельник. Человек, который наши жадры эмоциями будет заполнять. У него не один день на это уйдет – количество ведь немалое! И все это время мы будем жить здесь. Спать, сколько пожелаем. Есть, когда и сколько захотим. Вечерами в кабак или на танцы ходить. Лафа ведь, согласись? Затем продадим заряженные жадры, и у нас денежка серьезная заведется.

«У кого-то заведется, а у кого-то и не очень. Я-то к ним какое имею отношение? Так что доля моя будет скромная. Да и разве дело в пикселях? На что их тут тратить? На лишний раз вкусно пожрать? Или втридорога купить себе то, что на Земле стоит копейки?»

– Ну и о гвайзелах не стоит забывать. Пластин с них и самим на броники хватит, и еще на продажу останется. Я о таком, как у Яниса, бронежилете мечтаю с той самой поры, как только о них узнал.

А я – нет. У меня, кроме одной, и мечты-то не осталось. Только желания – помыться, поесть и хорошенько выспаться. Практически все то, что Слава перечислил. Вот только чего радоваться самым обыденным вещам и предвкушать их?

– Ну же, Игорь! – не сдавался Слава, обнаружив, что мое угнетенное состояние после его слов нисколько не улучшилось. – Как бы там ни было, жизнь прекрасна! Скоро электричество включат, зарядим телефоны, музыку послушаем. Знаешь, тогда, на кухне, я флешку нашел и до сих пор не проверил, что на ней записано. А вдруг какой-нибудь новый фильм? Здесь можно ноутбук на время взять. Да что там ноут, имеется возможность и на большом экране с объемным звуком посмотреть. Или вдруг на флешке музыка, которой у нас нет? Да улыбнись же ты, черт тебя подери!