Хохот степей - Александра Питкевич

— Иди, я скоро, — кивнула, а затем сделала глоток кумыса. Теплый, острый и сладковатый вкус скользнул по горлу, наполняя желудок. Голова почти мгновенно показалась легкой, как руно. Позволив себе еще один глоток, плотно закрыв мешок, чтобы драгоценная жидкость не вылилась, я пошла за Эргетом. Стоило прилечь рядом, на блеснувший искрами мох, как меня тут же поймали крепкие руки, притягивая ближе. Устроив подбородок на моей макушке, колдун довольно вздохнул, а через несколько мгновений глубоко и размеренно задышал, погрузившись в сон. Я думала, что вновь буду крутиться, но кумыс и усталость сделали свое дело, и через несколько медленных вдохов, я погрузилась в спокойную темноту.

* * *

Дорога вышла длинной и утомительной. Он постоянной тряски в седле непривычное тело ныло и требовало остановиться, но я терпела, сжимая зубы, столько, сколько могла. Когда становилось совсем невыносимо, Эргет придерживал коня и мы какое-то время шли пешком. Первые шаги давались с трудом, не позволяя даже полностью распрямиться, но через какое-то время тело согревалось и переставало так болеть. Мы медленно брели по бескрайней степи.

— Как вы выдерживаете столько времени в седле, — тихо простонала я в очередной раз, когда мы остановились, спешиваясь. Казалось, что каждый кусочек моего несчастного тела готов вопить от боли. В повозке путешествовать для меня было на порядок легче, чем на спине Коня.

— Все от того, что мы на лошади с рождения, — поддерживая и помогая выпрямиться, ответил колдун. Большая ладонь прошлась по спине, растирая место, где было больнее всего. — Привычка вырабатывается годами. Когда Орда идет в поход, мы часто и вовсе не делаем остановок.

— Ох, — тихо простонала, медленно шагая в сторону заката. Боль отступала, но тело было деревянно-неподвижным, — не знаю, как вам это удается. Мы в пути только третий день, а я уже готова упасть прямо здесь и больше не вставать.

— Сегодня остановимся на ночлег, если хочешь. Но до улуса осталось не так и далеко. К середине ночи могли бы и добраться, — не утруждая себя держать коня под уздцы, предложил колдун.

Я посмотрела на небо, которое было еще слишком ярким, удерживая солнце прямо над головой, и печально вздохнула. К середине ночи — это означало, что вернуться в седло нужно как можно скорее. Но и ночевать в степи, под открытым небом мне не хотелось. Может, будь у нас хоть покрывало, а так мелкие камни и песок то и дело норовили пробраться под одежду, раздражая.

— Дай мне немного времени передохнуть. Тогда я, может, дотяну до улуса живой, — криво улыбнулась, разворачивая плечи, и едва не застонав от того, как они заныли.

— Ты сильно напряжена, в этом все дело, — тихо фыркнул Эргет, но не стал больше говорить на эту тему, зная, что словами особо не поможешь. Все же, мое детство прошло далеко от этих мест, и тело просто не было подготовлено к подобному.

Днем в степи было тихо. Палящее солнце заставляло щуриться до тех пор, пока не оказалось за спинами. Несколько раз я спрашивала, как колдун находит дорогу, но все же мне было трудно определить, в какую сторону стоит направить Коня, чтобы добраться до цели. Самой мне в степи не выжить. И не найти дороги.

Когда небо окрасилось яркими, лиловыми и розовыми цветами, я задремала. Тряска и ноющая боль в теле сделали свое дело. Прижавшись к колдуну, я прикрыла глаза, очнувшись только тогда, когда со всех сторон послышались радостные крики.

— Что?.. — сонно встрепенувшись, не без помощи мужчины удержавшись в седле, я огляделась по сторонам. Кругом сверкали костры, виднелись, словно выпрыгивая из темноты, белые бока юрт. — Мы дома?

— Да, — отозвался колдун, спрыгивая на землю. К нему на встречу уже спешила хатагтай Галуу, явно разбуженная посреди ночи, поддерживаемая под руку совей верной Джай.

— Ты вернул Лисицу? — подойдя ближе, метнув на меня быстрый взгляд, мать колдуна крепко обняла сына. С трудом спешившись, я нерешительно стала позади Эргета, ожидая, когда смогу поприветствовать хатагтай. Вот только женщина не собиралась отпускать Эргета из объятий. Чуть отстранившись, но не позволяя сыну отступить, Галуу прошептала так тихо, что, кажется, только мы и услышали. — Великая мать отправилась к предкам. Хан вызывает тебя.

Колдун не ответил, не дернулся, но его спина неуловимо напряглась от этих новостей. Даже не зная всех законов степи, я понимала, что это событие должно изменить дальнейшую судьбу Орды. Вот только как, мне пока не было ясно.

— Что с заразой? — поманив меня за собой, идя рядом с матерью, тихо спрашивал Эргет.

— Хворь отступила. И в главном улусе так же. Мало кто не смог пережить болезнь, и с последнего случая прошло уже пять дней, — отвечала Галуу, опираясь на руку сына и идя в сторону своего юрта, что благодаря настилу и колесам возвышался среди остальных.

— Когда ты хочешь откочевать?

— Утром, сын. Раз ты вернулся, нам больше нечего делать здесь. Нужно возвращаться. Зная нашего хана, до холодов и снега должен решиться вопрос с той, кто станет ханшей всей степи.

— Ты знаешь не только мысли Великого, но и ту, кого он теперь приведет в улус, — тихо упрекнул илбэчин Галуу в том, что женщина не произносит все правды.

— Знаю, — кивнула хатагтай, — но и возразить ничего не могу. Если Властелин степей желает совершить свой поход так, как планировал ранее, нет никого лучше зеленоглазой ведьмы, чтобы оставить в ее руках весь улус Чоно, всю степь.

— Да, уж с такой поддержкой, как ты, она точно справится, — кивнул Эргет, пропуская мать вперед себя в юрт.

— Но прежде того, ее надо доставить в улус. А это дело не простое, — усаживаясь перед медным очагом, в котором теплились угли, проговорила Галуу, принимая из рук Джай кувшин с зеленым чаем, смешанным с молоком и специями. Разливая напиток по маленьким чашам, хатагтай указала нам на большие подушки у очага. — Садитесь.

— Где бабушка? — принимая чашу из рук матери, тревожно спросил Эргет. Отсутствие старой женщины сразу ощущалось внутри шатра.

— Следит за ДуЧимэ, — фыркнула Галуу. — Твоя сестра пытается растерять остатки стыда и не может дождаться свдьбы.

— И бабуля теперь спит в ее юрте? Думаешь, Тамгир нарушит традиции? — Эргет потянулся к подносу, что выставила Джай, добавляя к лепешке сыр и кусок вяленого мяса. Я, не менее голодная, последовала его же примеру, радуясь, что сегодня можно будет переодеться в чистое и спать на хорошей кровати.

Откусывая кусок лепешки, я едва не подавилась, услыхав ответ хатагтай:

— Но ты же нарушил, — Галуу не смотрела на меня, но от стыда опалило щеки, а лепешка застряла в горле, вызывая приступ кашля.

— Это другое, — упрямо проговорил Эргет, нахмурив брови. — МенгеУнэг моя невеста, и это известно всей степи.

— Сегодня она невеста, это так. Но если ты уважаешь ее, не стоит забывать, что слухи быстро разносит ветер. Никто не станет уважать жену Эргета Салхи, если он не уважал свою невесту.