Страшные истории для девочек Уайльд - Эллис Нир

– Тогда забудь о нашем уговоре! Дурочка еще глупее, чем Зайчик думал. Дурочка жертвует свой жизнь ради ребенка чудовищ!

– Они не чудовища! – закричала Изола. – Они умные и чувствительные создания! Они живые, и не тебе решать, когда им умирать!

– В таком случае дурочка сам решил умереть. – Он скрылся в комоде среди детских игрушек, которые Изола так и не отважилась выбросить. Спустя секунду она услышала шорох конфетных оберток: горгуль поедал сладости, припрятанные на черный день.

– А я-то думала, что кормить Цветочка – это жесть, – пробормотала Изола.

* * *

– Я уходить, – объявил Зайчик, словно подросток, который говорит, что уйдет из дома, но надеется, что родители станут умолять его остаться. – Без еды я теряю силы.

Изола и ухом не повела.

– Если я уйдет, ты станешь одержимой, – проворчал горгуль, – и она тебя уничтожит.

– И ты все равно собираешься уйти? – фыркнула Изола.

– Неважно. Ты уже одержимая.

Изола замерла.

– Уже давно. Она собрала вокруг тебя темную силу. Но ты сильнее, когда у тебя есть стены – призраки, русалки и все такое. Зайчик – твоя последняя стена. Нет стены – нет Изолы.

Он запрыгнул на подоконник и носом приоткрыл створку.

– Зайчик, подожди!

Он насмешливо оглянулся.

– Значит, ты все же можешь выговорить мое имя, а?

Горгуль презрительно фыркнул и соскочил с подоконника. Приземлившись, он стремглав рванул в лес, словно порыв ночного ветра. Изола швырнула ему вслед карамельку на дорожку. Ей было наплевать, что сказал мерзкий горгуль. Она сама построит вокруг себя стены.

Когда Изола вытащила из-под кровати листовку, позвонила в Церковь Разомкнутых Сердец и сказала секретарю, чего хочет, первым делом ее спросили не о душевном здоровье, а об имени.

– Люкс Лисбон.

– Будем рады вам помочь, мисс Лисбон. Вы правильно поступили, решив позвонить нам. А теперь, пожалуйста, ответьте на несколько вопросов. Верите ли вы в Бога всем сердцем?

Шива. Вишну. Афродита. Нимуэ.

– Конечно.

Акриловые ногти защелкали по клавиатуре, словно подкованные мурашки по спине Изолы. Она поежилась.

– Ага. И сколько вам лет, мисс Лисбон?

– Шестнадцать.

На проводе повисла пауза.

– Извините, – наконец произнесла секретарь. – Мы не изгоняем бесов из подростков.

«Седьмая принцесса»: отрывок

– Наконец, принцев больше не осталось. Но не осталось и драконов, потому что принцы убили их всех и теперь горячо молились мертвыми руками и губами за любимую сестру. Лежа в логове драконов, принцесса чувствовала, как братья один за другим покидают этот мир, и знала, что за ней никто не придет, и поэтому ей нужно найти в себе силы одолеть последнего и самого страшного дракона.

– Какого?

– Одиночество.

Изола посыпала солью все подоконники и пороги. Повесила на дверные ручки брелоки, а свою бутылку наполнила святой водой, взятой из школьной часовни. Немного святой воды она добавила и в то, чем пользовались родители, – в мамину ванну и папино пиво. На каждом ребре нарисовала защитные иероглифы. Что угодно. Все на свете.

Но всего этого было мало.

В полночь Флоренс постучала в окно. Изоле до смерти хотелось переломать ее костлявые пальцы.

Изола сжала в кулаке стеклянный крест – свое последнее оружие. Больше не было ни братьев, ни Зайчика. К Эдгару идти нельзя. Нельзя подвергать его опасности.

– Это ты привела ее сюда! – крикнула через стекло Флоренс. – Ты призвала мою мать в единственное место, где, как мне казалось, она не могла меня достать!

– Это не я! – завопила в ответ Изола, сползая с кровати. – Я ничего не делала! Я даже не знаю эту ведьму!

Она побежала к маме, которая дремала в своей спальне. Мама перекатилась, освобождая Изоле место, и сонно пробормотала какие-то утешительные слова. Изола зарылась лицом в набитые гусиным пухом подушки, но даже из маминой берлоги слышала пение одноглазой девочки.

Потом произошло самое худшее.

– Ешь, – проворчал папа Уайльд. – Ты тощая как жердь.

Ребра Изолы выступали как доспехи. В доказательство своей правоты отец ткнул ее в бок, и его палец будто вонзился между ребрами. Изола услышала тихий хруст.

Эдгар тоже заметил. Он наблюдал за Изолой, обеспокоенно хмуря густые брови, но ничего не говорил, и Изола была благодарна ему за тактичность, пусть и старалась надевать самую свободную одежду, отправляясь на свидания.

Пока Эдгар выбирал фильм из стопки дисков, Изола взяла с пола блокнот с рисунками и пролистала страницы. Казалось, Эдгар рисовал только ее: портреты в профиль и в задумчивый анфас, с гладкими волосами, с прической, похожей на золотую клетку, с растрепанными вихрами. Блестящие ногти, бледные светлые ресницы, редкие веснушки и отметины в форме полумесяцев – нарисованные углем на бумаге те казались родимыми пятнами.

И внезапно до Изолы дошло, что она больше так не выглядит. Нечесаные волосы свисали паклей, радужные кончики высохли и посеклись, а сама она стала слишком худой для девочки, чья улыбка на рисунках казалась сияющей.

Изола не могла примирить ужас перед Флоренс и одиночество без принцев с бабочками, которых Эдгар заставлял порхать в ее животе. Как она смела искать эти минуты счастья, когда все остальное в ее жизни стремительно катилось под уклон?

«Он заслуживает лучшего», – снова раздался в голове противный внутренний голос, и на этот раз его шепот походил на ее собственный.

* * *

Изола разделась и принялась вертеться перед волшебным зеркалом.

Ее отражение выглядело ненастоящим.

Черные полосы от бедер до щиколоток. Петля из полумесяцев на шее. Но хуже всего – туловище.

Кожа казалась прозрачно-бледной, а вместо ребер Изола видела – и ощущала – остов пустой клетки. Стальные прутья, изогнутые в форме девочки, словно манекен.

– Это не взаправду, – прошептала она. Это все – как бомбежка часовни: морок, галлюцинации.

Изола по-прежнему слышала громкий стук своего сердца, дискотечным битом отдающийся в ушах.

В горшке с розовым кустом госпожа Ферлонг лежала мертвой в своей паутине.

– ВИНЗОР!

Фея почти мгновенно предстала перед Изолой. Повязка из лепестка маргаритки на глазу сочилась зеленым, а сама Винзор тряслась от злобы.

– Что?