Решение номер три - Владимир Михайлов

– М-да. Думаю, что это ему не понравилось бы, – признал директор. – Но послушайте, Джокеры… А и в самом деле, как это ему удалось? Вы не пытались понять это?

– Нет, не пытались, – сказал Усяго. – Потому что понимать тут нечего. Мы просто знаем, как ему это удалось. Это очень простая технология. Если, конечно, хоть сколько-нибудь разбираться в Нижнем Народе – в характере их духовности. Она, кстати, не составляет никакого секрета: первые исследователи, наши предшественники, в этом разобрались достаточно быстро, их выводы были опубликованы. Но, как это у нас бывает, не привлекли к себе внимания. Вернее, почти не привлекли. Потому что самое малое одного человека они заинтересовали. Зеро Худога. А он, паренёк сообразительный, сразу понял, как можно этими данными воспользоваться.

– Ну, и вы, похоже, тоже сообразили? – спросил директор.

– Мы скорее сначала почувствовали это на себе; текст мы нашли уже после первых контактов с ними. Кстати, этот факт тоже не получил правильного истолкования: то, что из всех разведывательных групп лучшие результаты при общении с Нижними были именно у нас троих. Все решили, что мы просто более профессиональны. Хотя на самом деле суть не в этом.

– Очень интересно. А в чём же, если не секрет?

– Я вам настоятельно советую прочесть ту работу – там изложено лучше, чем я смогу объяснить вам сейчас. Но если коротко… Как вы думаете, что должно являться и действительно является доминантой в психологии, в мировоззрении такой вот реликтовой – даже не расы, а этнической группы? Благодаря чему им удалось, отступая всё глубже и глубже, лишившись практически всего, дожить до наших дней?

– Гм, – сказал директор. – Ну, прежде всего, конечно – уровень организованности. Иерархия и дисциплина. И реальное мировосприятие, конечно.

– А я с вами не соглашусь. В любой группе иерархия и дисциплина порождают неизбежные внутренние напряжения. И в условиях постоянного риска и нужды – а именно так они живут – да ещё при реалистическом, то есть логическом восприятии окружающего мира такая группа изначально обречена на распад и, следовательно, гибель. Потому что теоретически у неё нет ни одного шанса на выживание даже в пределах десятилетий, не говоря уже о тысячах лет. Нет, директор, их психика не рациональна, она эмоциональна. А доминанта их характера не что иное, как любовь. Нет, это не смешно, это прекрасно. Потому что без этого чувства они быстро поняли бы, что продолжать существование в этих условиях, когда можно ожидать изменений лишь к худшему, но никак не к лучшему, – производить потомство не имеет смысла. И то, что мы встретились тут с ними, а не с отпечатками костей в осадочных породах, свидетельствует, что всё обстоит именно так.

– Ну, допустим, – сказал директор, который вообще обожал дискуссии. – Но если так – почему же тогда они предпочитали и предпочитают вас другим?

– Потому что для них любовь, живущая в другом существе, не только в них самих, но даже в инопланетном человеке, как вот в нас, является ясным и недвусмысленным признаком, они, можно сказать, буквально видят её без всяких усилий – как мы без малейших трудностей определяем, скажем, рост или цвет волос собеседника. Психики, ментальности их и наши различаются практически во всём, и это понятно: иной возраст расы, иной исторический пройденный путь; мы никогда до конца не поймём их, они – нас. И единственное, что является для нас общим, – это любовь.

– Вы хотите сказать, что…

– Я, может быть, совершенно не хочу говорить этого, но вынужден. Да, мы, наша группа – все трое – именно такова. Как вы думаете, почему каждый из нас оказался здесь? Никто из нас не был на Матушке лишним, невостребованным, неудачником. Но, директор, бывает такое состояние души, когда вы всё на свете посылаете подальше – карьеру, уровень жизни, всю цивилизацию – и бежите куда глаза глядят, и это состояние называется – безответная любовь. Это – единственное, с чем ни одному из нас не повезло на старой родине; во всяком случае, так мы полагали до последних дней, но вот коллега Тендер решился на ретерризацию – значит, у него появилась надежда…

– Тут не обо мне речь, – проговорил Тендер негромко. – Давай по делу.

– Ты прав. Мы на Земле не знали друг друга, встретились только здесь. И быстро ощутили то общее, что было у каждого: то, о чём я уже сказал. А едва мы впервые спустились в карст – уже на уровне Средних пещер Нижние заметили нас. И ощутили, как своих, – со всеми выводами.

– Допустим, так оно и было, – проговорил директор, хотя были в его голосе и обертоны сомнения. – Но какое отношение всё это имеет к Зеро Хулогу?

– Господи, директор, – удивился на этот раз Голенах, – неужели вы этого не поняли? Вы же только что наблюдали за ним, видели его, пусть и на мониторе – но это же так очевидно! Вы думаете, чего ради он всё это затеял? Чтобы крупно заработать? Я тоже так думал, но сейчас, увидев его, готов держать пари: если бы ему удалось действительно вывезти на Землю оригиналы – а ему удалось бы, не подмени мы вовремя содержимое второго контейнера, – всё равно ни единого экспоната не появилось бы на рынке. Ему они нужны были не для торга. А для того, чтобы бросить их к ногам его любимой женщины, Рамиры, и сказать: «Вот, я сделал для тебя то, чего не смог бы никто в обоих мирах и никогда больше не сможет – потому что такого больше не существует во Вселенной!» Какая женщина устоит перед этим? Он любит, директор, всем своим существом, сильно, очень сильно – и Нижние ощутили это ещё тогда, когда он только приближался к пещерам в первый раз. И они просто не могли не сделать для него всего, что было в их силах; а отдать клад было как раз в их силах – и они это сделали. Вот и всё.

Директор только покачал головой.

– Таким образом, – снова вступил в разговор Усяго, – какие обвинения можно было бы выдвинуть против него на этом самом процессе? Состав какого преступления определит суд? Жульничество? Нет: он ни в чём их не обманывал. Хищение? Ничего подобного: они отдали ему всё по своей доброй воле и без малейшего принуждения. Остаётся разве что преступное намерение: вывезти с Марса то, что к вывозу запрещено. Однако намерения не караются, всё, что лежит сейчас в подменённом контейнере, – те же ремесленные фигурки, изготовленные нашими соотечественниками вовсе не из природного марстекла, иными словами, то же самое, что он тут предъявлял вам. Конечно, замысел его был изящен – но это вряд ли подсудно. С другой же стороны, власть у него в долгу: это ведь он – пусть и против своего желания – передал бесценный клад властям. Теперь понимаете, почему мы были против его задержания?

– Ну, а вы, Тендер, тоже придерживаетесь такого мнения? – обратился директор к молчаливому сегодня третьему члену группы. Тот пожал плечами, прежде чем ответить:

– Я не понимаю, почему вы считаете, что Зеро, если мы его сейчас не задержали, ускользнул от наказания. По-моему, наоборот: оно неизбежно постигнет его, и такое, какому вы не могли бы подвергнуть его, даже применив самые жесткие санкции. Тягчайшее, какое я только могу представить.

– Не очень понятно. Объясните, пожалуйста.