Черная роза - Кристина Скай

Когда секунду спустя на пороге показался бледный, встревоженный Хобхаус, впервые за долгие годы службы он потерял свой обычный апломб.

— Сладчайший Иисусе, — выдохнул всегда спокойный мажордом, когда наконец обрел дар речи, переводя ошеломленный взор с растрепанных каштановых кудрей Тэсс к ее голым ногам и ступням. — Что… — Тут он чуть не задохнулся от ярости. — Я убью его за это, мисс Тэсс. Я обязательно убью негодяя — вы только слово скажите! В сущности, мне ничего другого и не хочется. — Говоря так, он сжал огромные ручищи в кулаки.

Тэсс мрачно покачала головой, а потом поймала вытянутую руку Хобхауса.

— Я думаю, этого не потребуется, Хобхаус. Смерть — чересчур легкое наказание для такого отвратительного гада. — Ее глаза потемнели, и она несколько мгновений смотрела куда-то вдаль с выражением горечи на лице. — Нет, я собираюсь придумать для нашего виконта что-нибудь более мучительное, чем простое убийство.

«Не думай! Не вспоминай!» Тэсс медленно взобралась по лестнице к себе в комнату, повторяя эти слова в такт шагам.

Сейчас это самое главное.

Она пыталась уверить себя в том, что так оно и есть, повторяя эти фразы в уме снова и снова.

Оказавшись наконец в комнате, она онемевшими пальцами с силой потянула за пуговицы на груди, стремясь поскорее сорвать одежду — его одежду, — как будто само ее прикосновение обжигало кожу. Пуговицы не поддавались ее забинтованным пальцам, и тогда Тэсс рванула их одним отчаянным движением и скинула с себя рубашку. Судорожно всхлипнув, она скатала белое полотно в ком и отшвырнула его как можно дальше.

Даже и тогда она ощущала его прикосновение. Эти твердые пальцы, напряженная, вздымающаяся плоть! На нее нахлынули становящиеся все более мучительными воспоминания. Его небритая щека, царапающая ей бедра. Его настойчивый и жадный рот, когда он ласкал ее тело, подчиняя ее своей воле, уча бесконечному наслаждению и страсти, захватывающему дух восторгу. Пока каждый нерв не начинал кричать, каждый дюйм тела — молить об избавлении.

Тэсс поднесла кулак к дрожащим губам, пытаясь сдержать судорожные всхлипывания. Отогнать неумолимые воспоминания, грозившие поглотить ее.

Из глаз Тэсс брызнули слезы. Она вернулась на пять лет назад, в те полные горечи и муки недели, когда отец непрерывно давил на нее, угрожая ей всевозможными наказаниями, если она не будет более «любезной» с гостем их дома.

Ибо толстый, багроволицый лорд Чевингтон, хотя и был почти ровесником ее отца, слишком часто выигрывал в карты и скоро отец задолжал ему огромную сумму в пять тысяч фунтов.

По этой причине, как холодно объявил Эдвард Лейтон, его дочь должна проявлять внимание к желаниям их гостя.

Тэсс старалась. Боже правый, она старалась выполнить просьбу отца. Но на самом деле она не сразу поняла, что он имел в виду. Поняла она это, только когда граф стал ощупывать ее груди потными пальцами, прижимая язык к ее губам. Побледнев, она оттолкнула его и стремительно убежала. Возмездие отца было быстрым и суровым. Он объявил, что она будет заперта в своей комнате без еды и посетителей, пока не образумится.

Тэсс только теперь понимала, насколько стойко она выдержала это. Прошла одна неделя; слуги, когда это было возможно, приносили ей понемногу еды. Две недели. Три…

Потом отец придумал новый способ воздействовать на нее. Осатанев от ярости, он затащил Тэсс в каменное подземелье под монастырем и запер ее там без какой-либо надежды на освобождение.

Тэсс невидящим взором уставилась в окно, вспоминая последовавший ужас. Никакого света. Никаких звуков там, глубоко под землей. Только ночные существа с извивающимися телами и острыми маленькими челюстями.

Только пауки…

— Боже милостивый, — прошептала она в тихой комнате, унесенная в те кошмарные дни, проведенные ею в кромешной темноте. Последние следы румянца исчезли с ее лица. Все возвращалось к ней снова, слишком отчетливо, слишком неумолимо.

Проходили часы, может быть, дни. Она не знала. Там, внизу, течение времени остановилось. Или, может быть, его просто не существовало.

Когда жестокий чужак, бывший отцом Тэсс, наконец пришел за ней, он нашел ее молчаливой и совершенно отстраненной, спасшейся в том белом прибежище, которое она создала для себя.

Наконец-то она смирилась, с торжеством подумал Лейтон, но скоро, к своей ярости, понял, что ничего подобного не произошло. Тогда он улыбнулся очень жестокой улыбкой, широко растянувшей eго губы, когда он делал ей следующее предупреждение. Если она не послушается, ее дорогого Эшли подвергнут такому же наказанию.

Через несколько мгновений Лейтон имел удовольствие видеть побледневшее лицо дочери, чей гордый дух был наконец сломлен. Ибо у Эшли — Тэсс хорошо это понимала — не хватило бы сил вынести подобное тюремное заключение. Поэтому Тэсс просто кивнула и пошла в дом, стараясь ничем не выдать своих чувств, не желая доставлять отцу удовольствие видеть ее боль.

И когда тем вечером лорд Чевингтон пришел опять, чтобы разделить с ними маленький семейный ужин, как выразился отец, Тэсс заставила себя не уклоняться от его ощупывающих пальцев, улыбаться его тяжеловесным остротам.

Тот вечер она помнила смутно. Одно блюдо сменялось другим, одна перемена шла после другой — и все время перед ней маячило холодное лицо отца с многозначительной улыбкой, подливающего ей вина.

Это она охотно принимала, в отчаянии стремясь к забвению, стараясь не думать о том, что скоро должно было произойти.

И вот наконец свечи начали бешено плясать, отражаясь вспышками в серебре, а комната стала невыносимо душной. Голоса вдруг стали отдаленными и приглушенными, а комната закружилась вокруг нее.

Это было все, что помнила Тэсс. О да, какие-то обрывки случайно всплывали из уголков ее памяти, но подробности были запрятаны глубоко — там, где она не могла бы найти их.

Может быть, так было лучше. Может быть, она сама захотела, чтобы так было.

Глаза Тэсс остановились на ее собственном бледном отражении в высоком зеркале на подвижной раме, на лице, искаженном от страха.

В тот вечер Дейн Сен-Пьер условился встретиться с ней в белом саду ее матери, где они часто виделись в те последние недели перед его отъездом в Трафальгар.

Оказалось только, что отец устроил ей другое свидание.

Следующее, что Тэсс помнила, было ее пробуждение от громких, резких звуков ссоры. Отец кричал, а Дейн стоял, покачиваясь, в дверном проеме — с побледневшим лицом, не веря своим глазам.

Она вспомнила и все остальное с острой отчетливостью ночного кошмара. Проснувшись, она села в постели, нахмурившись при виде хаоса вокруг нее, потом бросила взгляд на Чевингтона, громко храпящего подле нее и распростершего грузное голое тело на запятнанных кровью простынях.

Ее кровь, не сразу дошло до нее. Ее боль.