Палач. Да прольется кровь - Андреа Жапп

Мужчины объехали маленькую церковь, построенную тремя веками раньше[185], и уже отчаялись встретить кого-нибудь из жителей деревни, кто указал бы им дом Сильвин Броше.

Сердце Ардуина бешено застучало, когда перед ним, будто из сгустившегося воздуха, появилась та самая нищенка с ледяным взглядом голубых глаз.

– Не меня ли ищешь, красавчик мой?

Склонившись перед де Тизаном в низком насмешливом поклоне, женщина произнесла:

– Сильвин Броше к вашим услугам. Заходите, я поднесу вам стаканчик в знак гостеприимства.

Заметив изумленный взгляд Ардуина, помощник бальи вполголоса спросил:

– Кто это?

– Нищенка из Ножан-ле-Ротру, она буквально преследует меня по пятам. Что-то вроде ярмарочной гадалки, болтунья; я дал ей монетку… Боже мой, ну и путаница! Я ничего в этом не понимаю.

– Болтунья? Это слово говорят те, кому пришлось не по нраву предсказание. Ну, входи же, я зажгу твой светильник, – предложила мнимая попрошайка.

Ардуину показалось, что под насмешливой шутовской маской скрывается многолетнее страдание.

Не говоря ни слова, мужчины спешились и, совершенно озадаченные, последовали за ней, ведя лошадей в поводу.

Они быстро вышли из деревни, представляющей собой несколько домов, окружавших церковь.

– Привяжите своих лошадей к забору, здесь ничего не нужно бояться. Все меня знают. У меня луженая глотка, и я не дура подраться, – пояснила она, поднимая руки, которые больше походили на скорченные птичьи лапки, чем на грозное оружие.

Они вошли в садик возле маленького ухоженного домика. Навстречу им вышла черно-рыжая дворняга, виляя обрубком хвоста. Ардуин погладил ее по голове. Сильвин Броше пояснила:

– Не особенно красива, но хорошая собака. А хвост… это ей лисица откусила. И похвастаться-то нечем!

Главная комната с полом, выстеленным желтыми першскими плитками, служила одновременно и гостиной, и кухней. От камина исходили ласковое тепло и приятный сладковатый запах лекарственных трав, свисавших с потолочных балок. Ардуин удивился, какой порядок царит в этом доме, несмотря на его бедность. Оба стоявших здесь сундука блестели от воска. Скамейки по обе стороны стола покрыты мягкими тюфяками. На столе Ардуин заметил три стакана крюшона. Будто прочитав его мысли, старуха ласково, словно ребенку, пояснила ему:

– Конечно, я вас ждала, и притом уже давно. Присаживайтесь, мне нужно очень много рассказать вам. Одну очень старую и очень скверную историю. Добрый ангел… Она теперь покоится в мире.

Ее взгляд хищной птицы остановился на помощнике бальи. Женщина насмешливо заговорила, причем голос ее снова стал саркастическим, почти что властным:

– Мессир де Тизан, благородное происхождение, прекрасная репутация… Готова поклясться, вы не из тех, кто обидит бедную нищенку, а вот тот, кто придет мне на смену, будет вовсе не в вашем вкусе. Впрочем, какая разница, когда мое долгое покаяние приходит к концу?

Арно де Тизан открыл рот, чтобы потребовать объяснений, но женщина прервала его решительным жестом:

– Сядьте. Я ждала столько лет. Вы же в состоянии подождать несколько минут!

Ничего не понимая, они снова уселись на свои места. Сильвин Броше взяла с каминного колпака какое-то письмо и, положив на стол, толкнула его к Ардуину. Это были три листа густо исписанной бумаги.

– На твое счастье, добрый сеньор, – объявила она. – Пять дней назад мне его принес мальчик, именно тогда, когда предвидел Луи. Прочти это вслух, прошу тебя.

Под внимательным взглядом Тизана Ардуин начал вчитываться в неровный почерк. Местами буквы были размазаны упавшими каплями воды, оставившими следы в виде звезд. Возможно, это были слезы. Ардуин начал:

Одним движением Тизан вскочил на ноги, едва не опрокинув свой стакан вина, который ему только что принесла Сильвин, и гневно заорал:

– Довольно! Что это за мерзость, бред какого-то пьянчуги!

В ответ раздался тихий ровный голос мнимой попрошайки:

– Вы ищете правду, сеньор бальи. Имейте же теперь смелость ее выслушать. Клянусь своей бессмертной душой, что все написанное здесь – правда. Продолжайте чтение.

– Стойте! Прекратите немедленно! И почему я не задушил своими руками этого грязного безбожника, лгуна, святотатца! – неистовствовал помощник бальи.

– А ну тихо! – крикнула Сильвин таким громким голосом, что Ардуин даже подпрыгнул. – Кто вы такой, чтобы решать, какая правда выйдет на свет Божий, а какая будет похоронена? Разве не вы готовы были вытащить эту правду клещами или вырвать ее с помощью дыбы или испанского сапога? А теперь, когда обвинен кто-то близкий вам по крови, вы крутитесь и верещите, будто канарейка!

– Венель, идем прочь из этого нечестивого вертепа! Не желаю больше слышать ни единого слова! – заявил Тизан дрожащим от ярости голосом.

Но Сильвин это, казалось, нисколько не тронуло. Она снова крикнула:

– Сесть, кому сказано! Я не сомневаюсь больше ни в чем, так как испытала гораздо худшее. Вы прослушаете это завещание другой жертвы вашей дочери. Затем вы будете слушать то, что я готовилась вам сказать долгие годы. А нет, так клянусь вам, я выскажу это перед всеми. Перед большой толпой, вы слышите меня? Я твердо решила – и сделаю это во что бы то ни стало! Так что садитесь и будьте паинькой!

Внезапно смягчившись, она кивнула Венелю-младшему, которого вся эта перепалка буквально лишила дара речи.

– Продолжай, мой добрый сеньор. В конце концов, кто лучше тебя знает, насколько испорчены могут быть некоторые создания?