Планета Райад. Минута ненависти или 60 секунд счастья - Михаил Крикуненко

Целую Канту в мочку уха, она открывает глаза, улыбается.

Рассвет община встречает вместе. Каждый день начинается с коллективной медитации. С первыми лучами солнца санвилльцы выползают из своих тростниковых хижин, спускаются с «птичьих» домов, раскиданных по деревьям, и устремляются к Серебряному Эллипсу. Это сооружение напоминает летающую тарелку и находится чуть в стороне от леса и остальных построек. Место для возведения Эллипса указала санвилльцам Мать Шанти. Оно привиделось ей во время медитации, как и сам Эллипс.

Огромная серебристая «тарелка» стоит на выжженной солнцем красной земле, словно готовясь сорваться в небо. Со всех сторон стекаются вереницы людей и исчезают в чреве Эллипса. Это напоминает приготовления к полету в Космос. Будто жители города Солнца разом решили улететь на другую планету.

Мы здороваемся со всеми, кто встречается на пути. Так здесь принято.

— С новым прекрасным днем! — отвечают нам люди, по большей части незнакомые.

Густой аромат жасмина и роз наполняет легкие райским нектаром. Глаза Канты светятся счастьем, и состояние это передается мне. Все сомнения, о которых я никогда не говорю Канте, улетучиваются с ее улыбкой. В такие моменты я убежден, что мы поступили правильно, приехав в Санвилль.

Серебряный Эллипс мерцает в утреннем мареве как голограмма. Его хочется потрогать, чтобы убедиться, что он существует.

Считается, что это место обладает особенной энергетикой, способствующей связи с Космосом. Шанти предвещала, что через сорок лет в Санвилле будет проживать более тридцати тысяч человек. Время прошло, но санвилльцев не более пяти сотен вместе со стариками, которые не участвуют в жизни общины, а спокойно доживают свой век в медитациях и размышлениях. Активных членов общины около двухсот. И те и другие легко помещаются в Эллипсе, рассчитанном на несколько тысяч человек. Если Мать Шанти заменила санвилльцам богов, то Серебряный Эллипс стал для них храмом. Несмотря на жару, в Эллипсе всегда прохладно. И очень тихо. Пластины Эллипса отражают солнце, преобразуя его в электричество. Говорить внутри помещения строго запрещено. Особая акустика позволяет слышать даже самый тихий шепот. Общаться внутри Эллипса можно только жестами, чтобы не мешать медитирующим настраиваться на божественную волну. Каждый член общины занимает свое место на мраморной скамейке, на которую он кладет тростниковый коврик. Скамейки расположены амфитеатром внутри сферы по окружности внутреннего Эллипса. Конусом они сужаются к центру, где остается небольшая площадка, в центре которой сияет «магический» лотос. Это огромный цветок, изготовленный из особого вида хрусталя по личному эскизу Шанти на каком-то европейском предприятии..

Во время медитации все смотрят на лотос. Совет общины занимает самый первый ярус скамеек, ближе всего к «магическому» цветку. Там сидят Хлоя и Дэниел, ее правая рука, и несколько старожилов — мужчин и женщин, имен которых я не знаю. Они похожи на старых хиппи, и увидеть их можно только на утренней медитации и вечером, когда община еще раз собирается вокруг Эллипса встречать закат. Живут старцы обособленно в бунгало. Они занимают высшую ступень в иерархии общины.

Еще рядом с Хлоей сидит Лакшми — некогда немка Эмма из Мюнхена, лет сорока пяти. Она отвечает за «идеологию» — проповедует членам общины правильное понимание сути и философии города Солнца. Кроме того, порой мне кажется, что Лакшми с Хлоей связывает некое подобие дружбы, если такое вообще возможно в Санвилле.

Второй круг от лотоса занимают привилегированные члены. Это творческая и научная интеллигенция. Художник Мигель и ученый Полозов — в их числе. Также писатель Апполинарий, поэт Дион, скульптор Ратха и учитель Стивен. Мы встречаемся с ними по вечерам у Полозова. Третий ряд остается свободным. То ли для того, чтобы отделить первые два, то ли Хлоя еще не придумала, кому он предназначен. Остальные ступени занимаются произвольно. Во время ранних мероприятий в Эллипсе мне всегда хочется спать, поэтому стараюсь скрыть зевоту. Мы с Кантой обычно садимся под куполом, на самую верхнюю ступень, не стремясь быть ближе к хрустальному цветку и центру общины.

Все ждут момента, когда солнечные лучи проникнут в специальное отверстие в куполе и упадут на «магический» лотос. Тогда откроется космический канал. Из невидимых колонок звучит мягкая медитативная музыка. Всё вокруг начинает казаться мне абсолютно нереальным, похожим на сон или параллельный мир. Впрочем, так и есть. И вот что странно— глядя на происходящее глазами инопланетянина, теперь я не вижу ничего необычного…

Наконец золотой столб солнечного света пронзает Эллипс насквозь, касается хрустальных лепестков, и лотос вспыхивает, переливаясь необычными, будто неземными оттенками цветов. Все сосредоточенно смотрят на луч света и ожившую святыню Санвилля. Каждый пытается установить свою личную связь с Космосом, мысленно попасть в струящийся от Лотоса поток света, который должен подхватить твое сознание и вознести его в высоты Вселенной. В какой-то мере происходящее в храме действительно походит на путешествие в Космос. Хлоя утверждает, что во время коллективных медитаций происходит обмен энергиями, заменяющий людям вербальное общение. Если правильно настроиться и выполнять все медитативные упражнения, то твоя энергия может слиться с коллективной, и тогда ты ощутишь себя частью общего разума.

Я хочу слиться с энергией Канты, почувствовать ее. Краем глаза наблюдаю. Канта сосредоточена, глаза прикрыты. Правая ладонь лежит в левой, большие пальцы соединены. Под белой льняной блузкой проступают острые соски красивой груди. Из-за здешней жары она редко надевает бюстгальтер. Вздымается и опадает низ ее живота — Канта делает специальные дыхательные упражнения, позволяющие сконцентрировать энергию во время медитации. Мне очень хочется дотронуться до нее, взять за руку, но Канта не любит, когда ее отвлекают от чего-то важного. На какое-то время пытаюсь сосредоточиться на потоке света, но ничего не выходит. Мысли возвращаются к Канте, которая хоть и сидит рядом, но мыслями она далеко от меня. Стараюсь понять, о чем она думает. Возможно, вспоминает мать. Или, напротив, пытается забыть ту жизнь, в которой ее звали Ольгой. Мы никогда не говорим об этом. Канта с самого начала приняла все правила общины и с прилежностью примерной ученицы выполняет их. Она строго одергивает меня каждый раз, когда я пытаюсь иронизировать по поводу порядков, установленных здесь.

Минут через тридцать лотос, мерцая, погас. Ресницы Канты дрогнули, дыхание стало свободным. Я положил руку на ее сцепленные ладони. Канта посмотрела на меня и улыбнулась, будто увидела впервые…

* * *

Совершив все необходимые душеспасительные манипуляции, санвилльцы возвращаются к насущным земным делам: — пекут хлеб, убирают территорию, готовят еду. Каждый делает для общины что может. Нам с Кантой сегодня предстоит работа на птицеферме. Укрепив с помощью космической энергии свое сознание, мы будем убирать птичий помет. В небольшом холле Серебряного Эллипса замечаем Ратху. Она вытачивает из большого мраморного камня фигуру Шанти — когда-то обычной девушки-хиппи из Америки, основавшей Санвилль и ставшей потом местной богиней. «Неплохая карьера!» — пошутил как-то Люк, после чего Ратха не разговаривала с ним две недели.