Замри, умри, воскресни! - Рэй Брэдбери

Фаолан молился. Он вытянул вперед руки, чтобы яснее видеть.

- Я... Я вижу Кром Дху. Вижу отчетливо, вижу корабли Ранн. Они тонут! - Он разразился прерывистым смехом. - Я... вижу сражение возле Ворот!

В зале воцарилось безмолвие.

В нависшей тишине слышался только гипнотический голос Фаолана. Он выставил вперед огромные кулаки, потряс ими, раскрыл ладони.

- Я вижу Маннта, и Эсура, и Клева! Они сражаются, как прежде. Вижу Конана, каким он был всегда. Вижу Бьюдаг на берегу, она снова держит в руках меч! Я вижу, как умирают враги! Вижу, как из моря выходят люди с коричневой кожей и черными волосами. Люди, которых я знал много темнот тому назад. Люди, с которыми мы грабили на море. Я вижу, как схватили Ранн! - Он начал всхлипывать, не в силах совладать с чувствами. Слезы полились из его пустых, сияющих глаз. - Я вижу Кром Дху таким, каким он был, и каков есть, и каким будет! Я вижу, я вижу, я вижу!

У Старка по спине пробежал озноб.

- Я вижу плененную Ранн, а вокруг ее людей, убитых перед Воротами. Вот Ворота распахнулись... - Фаолан замолчал и повернулся к Старку. - А где Клев и Маннт? Где Брон и Эсур?

Старк медлил с ответом. Потом наконец сказал:

- Они ушли обратно в море, Фаолан.

Фаолан уронил руки.

- Да, - проговорил он печально, - они должны были уйти, правда? Они ведь не могли остаться? Даже на одну ночь, чтобы провести ее за столом с яствами и вином, с женщинами на теплых шкурах перед очагом. Даже чтобы поднять один кубок. - Он обернулся. - Ромна, вина! Налей всем вина!

Ромна подал ему полную чашу. Фаолан принял ее, но тут же выронил, упал на колени, схватившись за грудь:

- Сердце!

- Ранн, дьяволица!

Старк мгновенно схватил женщину за горло и нажал на бешено бьющиеся пульсики на белоснежной шее.

- Отпусти его, Ранн! - Старк сильнее сдавил горло. - Отпусти его!

Фаолан замычал. Старк сжимал шею Ранн, пока ее белое лицо не покрылось смертельным грязно-серым налетом.

Казалось, он целый час не разжимал рук. Наконец Старк отпустил Ранн, та мягко упала и больше не двигалась.

Старк медленно повернулся и поглядел на Фаолана:

- Ты ведь все видел, правда?

Фаолан слабо кивнул. Он на ощупь поднялся с пола.

- Я видел. На мгновение я видел все. О боги! Это было прекрасное зрелище! Хью Старк по имени Конан, ты дал мне то, на что я теперь смогу опереться.

На другой день Бьюдаг и Старк взобрались на гору возле Фалги. Старк шел немного впереди, и с его приближением пламенные птицы вспорхнули и скрылись из виду.

Он вырыл неглубокую ямку и сделал все, что положено с телом, которое нашел там. Затем, положив на могилу большие серые камни, вернулся к Бьюдаг. Они вместе постояли над могильным холмиком. Старку никогда и в голову не приходило, что он будет хоронить частицу себя, однако же вот, он стоит здесь, и Бьюдаг сжимает его руку.

Старк вспоминал Землю и Пояс Юпитера, улицы развлечений в Нижних Каналах Марса. Он размышлял о космосе и о мчащихся в нем кораблях. Он думал о миллионе кредитов, которые взял во время последнего дела. Казалось, что ему тысяча лет.

Старк весело рассмеялся:

- Завтра я попрошу морских существ найти маленький металлический ящик, набитый кредитами. - Он с сожалением кивнул на могилу. - Ему хотелось их иметь. По крайней мере, ему так казалось. В погоне за ними он убил себя. Так что, если морские люди найдут коробку, я отнесу ее на гору и похороню под камнями, вложив ему в руки. Мне кажется, это самое лучшее место.

Бьюдаг отвела Старка от могилы, и они начали спускаться к заливу Фалги, где ждал корабль. Старк шел, подняв лицо. Бьюдаг с ним, корабль поднимает паруса, ловя ветер, и Красное море ждет. Что находится там, на дальних берегах? Это предстояло открыть Бьюдаг и Фаолану Корабельному, Ромне и Хью Старку по имени Конан. Старк уверенно шел вперед, прижимая к себе Бьюдаг.

Корабль отплыл, а на горе пламенные птицы судорожно били клювами по могильным камням, но, отчаявшись, с пронзительными траурными криками улетели прочь.

(перевод Е. Петровой)

Каменные арки гигантскими прыжками взмывали над землей. Пока еще он был пуст, и только ветер гулял по сухим водотокам; целый год ушел на то, чтобы соединить земли на севере с землями на юге.

— Уже вот-вот, — говорили матери своим детям, — совсем скоро акведук будет готов. Тогда в тысяче миль к северу откроют шлюзы, и сюда потечет прохладная вода, чтобы мы могли орошать поля и цветники, плескаться в купальнях и подавать к столу полные кувшины.

Дети смотрели, как на голых камнях поднимается акведук. Он вырос до самого неба — на тридцать футов в высоту, и через каждую сотню ярдов щетинился желобами, по которым струйки воды должны были приходить прямо во дворы жителей.

На севере было не одно государство, а два. Вот уже много лет они рубились на мечах и закрывались щитами.

Теперь, в Год Завершения Строительства Акведука, эти две северные страны выпустили друг в друга миллион стрел и подняли миллион щитов, сверкающих множеством солнц. Как рев океана у далеких берегов, прогремел боевой клич.

Акведук приобрел законченный вид к концу года. Устав ждать, обитатели жаркого юга спрашивали: «Когда же придет вода? Неужели из-за войны северян нам суждено страдать от жажды, а наши урожаи так и будут гибнуть от засухи?»

И вот явился запыхавшийся гонец.

— Бои становятся все более жестокими, — сообщил он.— Стороны несут чудовищные потери. Убито более миллиона человек.

— За что?

— Между этими государствами бушует вражда. Больше нам ничего не известно. Вражда не утихает — и все тут.

— Вдоль всего каменного акведука собрались люди. По гулким водотокам сновали глашатаи, размахивая узкими желтыми полотнищами и возвещая:

— Идет! — Это слово пролетело тысячу миль, передаваясь из уст в уста.

И влага из дальних краев устремилась, как положено, с журчанием и плеском, по каменному руслу. Сперва медленно, потом все быстрее и наконец хлынула потоком на южные земли, иссушенные беспощадным солнцем.

— Уже близко! С минуты на минуту будет здесь. Прислушайтесь! — говорили жители, поднимая вверх сосуды.

Влага прорвалась через шлюзы, оросила землю, по желобам заструилась в каменные купальни, в сосуды, на поля. Напитала перед жатвой тучные колосья. Люди нежились в ваннах. Над полями звенели песни.

— Ой, мама! — Какой-то мальчонка поболтал содержимое своего стакана. — Разве это вода?

— Молчок! — шикнула на него мать.

— Красная какая-то, — не унимался ребенок.— И густая.