Бомба для графини - Марта Таро

– Почему вы решили, что он ранен? Здесь нет крови.

– Вот, подойдите сюда. Видите, деревце сломано? У нашего бандита не оказалось ножа, и ему пришлось выламывать себе костыль, а вон туда, под кусты, он вылил изрядную порцию водки – трава даже чуть припахивает, а земля влажная. Похоже, он рану промывал. Но раз он смог идти с костылем, значит, пуля не задела кость.

Исправник добрался до края полянки и проломился сквозь очередной частокол молодой поросли. Князь последовал за ним.

– Смотрите, Платон Сергеевич, как преступник ногу волочил. Кстати, он не переобувался, так и шёл в своих чувяках. Не было у него сапог. Неспроста это!

Щеглов указал на чуть заметные продолговатые следы здоровой ноги и широкую борозду от простреленной. К тому же ямки от палки чётко, как пунктиром, отмечали путь раненого. Они привели исправника и Платона к одинокому старому дубу. Кряжистый и неохватный, он всё ещё чернел голыми ветвями среди нежной зелени остального леса.

– Вот и дошли! Здесь бандит привязал коня, – в азарте потирая руки, указал на следы Щеглов, – отсюда он и ускакал. Похоже, что с правой стороны дороги злоумышленник был один. Никто не пришёл ему на помощь, он выбирался сам.

– Да, наверное, вы правы, – согласился Платон. – Кстати, примите моё восхищение: просто удивляюсь, как вы смогли в темноте подстрелить тех двоих!

– У меня есть очень полезная особенность, на войне она меня часто выручала: я вижу ночью так же хорошо, как и днём. Луна была полной, мне этого оказалось достаточно. А злоумышленники не скрываясь передвигались в кустах, считая, что их не видно. Я бы и третьего убил, да пистолет ещё не успел перезарядить. Я уже ничего не мог сделать, но тут уж Вера Александровна – молодец, сама справилась.

– Да, конечно, – неуверенно согласился Платон. Верина отчаянная храбрость его не столько восхищала, сколько пугала.

Исправник, ничего не ведавший о душевных терзаниях князя, двинулся обратно к месту нападения. От поваленного дерева он отправился туда, откуда ночью забрал трупы убитых бандитов, и предложил Горчакову пройтись по их следам. Найти отпечатки подкованных сапог оказалось проще простого. Следопыты углубились в чащу леса, и вскоре на поляне среди цветущей черёмухи обнаружили двух стреноженных коней. Те неспешно пощипывали траву.

– Значит, с этой стороны в нас стреляли двое. Если бы у них были ещё сообщники, те забрали бы лошадей. Раненый с противоположной стороны дороги не мог их взять, ему было не до хождений по лесу. Похоже, что наша шайка состояла из трех человек. Двоих мы убили, а одного ранили. Неплохой результат…

– Да уж, вы оказались на высоте! Но кто эти люди? Они сами решили напасть на графиню, или их кто-то надоумил? Пока мы этого не поймём, Вере Александровне нельзя находиться в своём имении.

– Ну, в имении, положим, и можно, но вот солью торговать уж точно не следует. А она уже договорилась со смоленским откупщиком, что тот передаст её матери деньги за четыре партии товара. Сдается мне, что графиня и работы не остановит, и на ярмарку ездить не перестанет. Не тот характер!

– Значит, будем её сопровождать.

– Придётся не только сопровождать, но и охранять, – уточнил капитан. – Здесь мы всё осмотрели. Давайте-ка заберём коней и вернёмся в Хвастовичи, а потом я поеду в Смоленск.

Так они и сделали. Отказавшись от завтрака, исправник запряг свою двуколку и, привязав сзади найденных лошадей, двинулся в путь. Следом на крестьянской телеге везли оба тела. Проводив капитана, Платон вернулся в свой дом.

Платон сразу догадался, что его сёстры уже поднялись: из столовой доносились громкие «ахи» и «охи», недовольные фырканья и обрывки девичьих разговоров. Оставаясь в полутьме коридора, он с любопытством наблюдал, как завтракают его домашние.

Посередине длинного обеденного стола двумя парами друг против друга сидели его сёстры, незнакомая русоволосая девушка лет семнадцати и английская гувернантка. Примечательным было то, что сёстры уселись с противоположной от мисс Бекхем стороны стола: демонстрировали свою независимость.

Из подслушанного разговора Платон понял главное. Всем в доме уже было известно о нападении на графиню Чернышёву. Русоволосая незнакомка в подробностях рассказывала о том, как она заглянула в спальню графини и что там увидела:

– Матушка меняет ей компрессы, а её сиятельство то спит, то бодрствует. Лицо у неё ужасно бледное, но очень-очень красивое.

– Дуня, а куда она ранена? Её красота не пострадает? – полюбопытствовала Полина.

– Да она и не ранена вовсе. Графиню ударили по голове, когда отбирали сумку с деньгами. Ничего её красоте не сделается, – объяснила та, кого назвали Дуней.

– Доброе утро, дамы, – войдя в комнату, сказал Горчаков.

Женщины вскочили с мест, а Полина кинулась к брату и повисла у него на шее:

– Платон, ты приехал!

Горчаков расцеловал её в обе щёки и повернулся к Веронике. Более застенчивая, чем сестра, та пока стеснялась брата. Она издали улыбнулась, тихо поздоровалась и, осмелев, заговорила тоном светской дамы:

– Познакомься, пожалуйста, с Дуней! Она и Анна Ивановна теперь будут жить здесь, с нами.

– Я уже с ней знакомился, правда, она тогда ещё не умела говорить, – пошутил Горчаков – Давайте знакомиться заново, Евдокия Макаровна. Меня зовут Платон Сергеевич.

– Очень приятно, – прошептала заалевшая Дуня.

Платон поздоровался с гувернанткой и сел за стол с намерением позавтракать. Он взял с блюда кусок пирога и протянул руку к чашке. Но поесть ему не дали – сёстры накинулись на него с вопросами:

– Платон, а графиня Чернышёва долго у нас пробудет? – поинтересовалась Вероника.

– Мы хотим с ней познакомиться, – добавила Полина.

– Боюсь, что это сейчас не самая хорошая идея: графиня очень слаба, возможно, что она долго будет не в состоянии принимать гостей.

Не привыкшая к отказам, рыжая красотка аж подпрыгнула от возмущения:

– Платон, уговори графиню! Она – наша ближайшая соседка, к тому же имением у неё тоже управляет девушка. Мы с этой Марфой уже познакомилась. Она уехала домой, не стала дожидаться твоего возвращения, сказала, что нужно управляться с работами, а о хозяйке позаботятся Анна Ивановна и доктор.

Услышанное неприятно поразило Горчакова: он почему-то считал, что Марфа более предана своей хозяйке.

– Наверное, она знает, что делает, – промямлил он.

– Графиня сама её отправила, – поделилась сплетнями осмелевшая Дуня, – сейчас ведь сев, а ещё её сиятельство велела проследить за солью. Хотя никто раньше не слыхал, чтобы в Солите ею занимались, только у Бунича солеварня есть, а больше ни у кого в округе нету.

Неуёмная Полина демонстративно пожала плечами и изрекла: