Шатун - Сергей Шведов

Хвет был человеком отчаянным и, несмотря на молодость, много чего повидавшим в жизни. По слухам, ходил он в набеги и с ушкуйниками, и с печенегами. Словом, изгой, перекати-поле. Немало таких сейчас собралось вокруг кагана и ближних к нему ганов. Верить Хвету, конечно, можно, но Гудяй предпочел бы сейчас иметь под рукой родовича. В станице у Гудяя осталась жена и малые дети, которых сиротить не было резону. Конечно, братья и братаны не оставят Гудяевых детей в бросе, но и в сиротстве хорошего мало. Отец хазара пал в сечи, когда тому было десять лет, а все нажитое семьей ушло, как вода сквозь пальцы. Пришлось Гудяю работать за кусок хлеба на дальних родовичей. Спасибо гану Горазду, дал он хазару доброго коня и справу, но и Гудяй своего гана ни разу не подвел. С ганской службы появился у Гудяя нажиток, и в родной станице его встречали уже по-иному. Так-то вот. А если бы не родовичи и ган Горазд, то давно бы уже сгинул хазар Гудяй. За своих держаться надо крепко. А жить, как Хвет, среди чужих Гудяй не смог бы.

– Давайте разделимся, – сказал Глузд. – Я пойду вниз с Хветом, а ты, Гудяй, останешься здесь с Брехом. Следите за тем, куда Осташ путь держать будет. Если мы потеряем его след, то вы нам подскажете.

– А где встретимся?

– Если совсем потеряемся, то здесь на холме, а если не оплошаем, то на хвосте у Осташа.

Светало, и Торусов городец был виден как на ладони. Ворота городца пока были закрыты наглухо. А на выселках, что расположились в двух верстах от логова боготура, уже копошились смерды. Место вокруг городца было чистое, лес начинался далее и шел сплошняком насколько хватало глаз. Затеряться в этих непролазных дебрях было несложно, и Гудяй сомневался, что им удастся отыскать след отрока. Глузда с Хветом хазар видел время от времени, когда они выезжали из зарослей на открытые глазу поляны, а вот где затаился Садко, он сказать не брался.

– Осташ! – крикнул сидевший на соседнем дереве Брех.

– Ты уверен, что это именно он?

– А кто еще в Торусовом городце будет носить хазарскую шапку?

Всадник в хазарской шапке не спешил. Довольно долго он ехал вдоль берега, пока не скрылся в зарослях в версте от холма.

– Вот он, через реку переправляется.

– Слезаем? – спросил Гудяй у Бреха.

– Посмотрим сначала, в какую сторону он повернет.

Осташ повернул вправо, и Гудяй поспешил вслед за Брехом спуститься с дерева. Застоявшиеся кони пошли с места рысью. Окрестные тропинки были знакомы Гудяю, а потому именно он сейчас ехал впереди. Переправляться через реку решили не доезжая до городца, чтобы не мозолить глаза Торусовым мечникам. Почти у самой воды столкнулись с Садко, который тоже искал место для переправы.

– Осташ, как только переплыл реку, сразу повернул направо, – объяснил мечнику Гудяй.

– Я так и думал, – удовлетворенно кивнул головой Садко. – Он подался к старым схронам, где прятался боготур Рогволд со своими шалопугами.

Приученные ко всему кони послушно вошли в воду. Переправа не заняла много времени, да и вода была теплой, как парное молоко. Гудяй оглянулся назад, но на противоположном берегу все было спокойно. Их переправа, похоже, не встревожила никого, кроме лесных пташек.

– Глузда с Хветом что-то не видно, – сказал Брех, озираясь по сторонам.

– Догонят, – отозвался Садко. – Наверняка они видели, как мы переправляемся.

Садко уверенно вел своих спутников по знакомой тропе. Не было сомнений, что здесь совсем недавно проехал всадник. Осташ, видимо, не боялся слежки, а потому ехал не таясь. Даже не привыкший к лесу Гудяй без труда читал его следы, не говоря уже о Брехе, который, по его же собственным словам, был не последним следопытом. Гудяй надеялся, что эта извилистая тропа не оборвется в Стране Забвения, а выведет его если не к богатству, то к достатку. Должны же славянские боги помочь хазару в нелегком противоборстве с оборотнями и нечистыми.

Столь удачно похищенная из-под носа Торусовых мечников Ляна никак не хотела просыпаться. Видимо, Осташ перемудрил с сон-травой. Спала зеленоглазая без просыпу уже более суток, и Искар начал уже опасаться за ее душу. Случается, что нечистые ловят душу спящего человека, заводят ее в места чужедальние и мешают вернуться в тело к положенному сроку.

Только под самое утро Искар все-таки добудился до ведуньи. Глаза она открыла, но смотрела на отрока не узнавая. Искар испугался не на шутку, душа у Ляны явно была не на месте. Вот ведь еще напасть не ко времени. А ведь все, кажется, Искар с Осташем предусмотрели – и ведунью похитили, и с Горелухой договорились. Осталось только добраться до Листяниных схронов и снять заклятие.

У входа в пещеру послышался свист, и Искар поспешил навстречу подъехавшему братану.

– Ляна проснулась? – спросил первым делом Осташ.

– В том-то и дело, что нет. – Искар зло сплюнул. – А ты ничего не перепутал?

Осташ в ответ даже зашипел от возмущения. Вот ведь недоверчивая душа этот Искар! Осташ уже раз десять рассказывал братану, как пошел утром по его следу в медвежье капище и видел собственными глазами, как Шатун меняет личины, и слышал собственными ушами, как тот беседует с духами.

– Так и сказал, – повторил в который уже раз Осташ, – пути, мол, этих двоих отныне неразделимы. И указал пальцем на тебя и колдунью. А дух ответил седобородому Шатуну, что Слово Листяны Колдуна, бывшее Словом раздора, усилиями этих двоих, то есть тебя и Ляны, станет Словом согласия. И в ваших потомках соединятся богиня Макошь и Лесной бог урсов. Я сразу смекнул, что до тех схронов нам без зеленоглазой не добраться. Только вашими совместными усилиями можно снять заклятие Листяны Колдуна.

Говорил Осташ уверенно, и у Искара не было причин не доверять братану. Хоть Осташ и выдумщик и бакуня, но в таком важном деле он не стал бы лгать. Тут ведь запросто не только головы, но и души можно лишиться. Не мог он выдумать седобородого Шатуна, которого Искар видел уже трижды: один раз в медвежьем капище, другой раз в Макошином городце при помощи кудесницы Всемилы, а третий раз в лесу, когда пробирался с Щеком к Листянину городцу. Правда, Искар не был уверен, что Шатун попеременно примеряет личины то старца, то боярина Драгутина. Очень может быть, что Шатунов двое, и они действуют в согласии друг с другом.

– Горелуха будет ждать нас в условленном месте, как только начнет смеркаться, – сказал Осташ. – До Листяниных схронов мы должны добраться этой ночью. С завтрашнего дня луна пойдет в ущерб, придется потом целый месяц ждать.

– Луна-то ей зачем? – спросил с досадой Осташ.

– Откуда мне знать?! – хмыкнул Осташ. – Темнит старуха, цену себе набивает.

– А что с Ляной делать будем?

– Возьмем с собой, очухается по дороге.

Осташу было не по себе – дело они с Искаром затеяли весьма рискованное. Зато в случае удачи можно было освободить душу Искаровой матери из Страны Забвения. Щуры не простили бы Осташу, если бы он дрогнул сердцем перед нечистыми, когда речь идет о спасении родной души. И Данбор осудил бы его за робость. Да и мысли о боготурстве придется тогда оставить, что это за ведун, который испугался злых духов.