Женщина без имени - Чарльз Мартин

Писательство стало моей терапией и породило во мне революционную мысль. Может быть, я не сумасшедший? Оно же позволило мне задать самому себе переворачивающий вселенную вопрос: а что, если я имею ценность? Или даже лучше: а что, если я имею значение? Все было достаточно просто: люди, о которых я читал в книгах, имели значение. Если они не имели значения, тогда почему они стоят на полках? А если они имели значение и впустили меня в свой мир, может быть, и я что-то значу?

В восемнадцать лет я был предоставлен сам себе. Я покинул приют с одним чемоданом и шестнадцатью коробками книг. Старшие классы школы я закончил в Джексонвилле, за двадцать пять долларов в неделю снял комнату без кондиционера над гаражом недалеко от доков. Так как речь о колледже даже не шла, я начал по-настоящему работать в доках. Там парни, которое много работают, могут делать хорошие деньги. Сначала появлялись гиды, следом за ними – туристы и их удочки, и я предлагал либо помыть лодку, либо почистить рыбу. Большинство меня знало, потому что я годами болтался в доках. От уборки на лодках я перешел к починке спиннингов, работал с туристами, если гиды уставали от этого и позволяли мне занять их место. Я работал с утра до позднего вечера, не высовывался и вешал все новые полки для книг в своей комнате. Вскоре я уже жил в библиотеке, которую создал сам. Больше всего на свете я боялся не смерти и не болезни, а пожара.

Наконец я смог купить у одного парня подержанный ялик, отремонтировал старый двухтактный двигатель и начал изучать залив. Так как я очень давно вертелся около рыбаков, я много знал о том, что и как ловить, задолго до того, как смог выйти в океан и сделать это. Как только я оказался на воде, я пустил в ход свои знания и начал накапливать сведения о местности. Один-два года, и по округе распространился слух о «молчаливом гиде». Вскоре мое расписание было составлено на полгода вперед. Свободных мест не было. К счастью для меня, клиентам было все равно, может ли их гид разговаривать. Главное, чтобы рыба ловилась. Я узнал, где и как ловятся снук, тарпон, дром и водится больше форели, чем люди могут съесть. Я решил, что моя карьера состоялась.

Но я еще даже не царапнул поверхность.

Это случилось в субботу, ближе к вечеру. Условия были идеальными. Моим клиентом был адвокат Джейсон Патрик. Хороший парень. Он выловил крупного красного дрома. Почти сорок дюймов в длину. Он потащил рыбу в лодку. Я бросил якорь, чтобы лодка держалась на месте, и встал на колени, чтобы поднять рыбу. Когда я это сделал, красный дром решил, что борьба еще не окончена. Он дернул головой, выплюнул крючок, и клиент, продолжавший поднимать удочку, вогнал тройной крючок мне в ладонь.

Обычно я просто проталкивал крючок через кожу, обрезал зубец и продолжал работать. Клиенты платят за полный день и рассчитывают получить оплаченное. Но на этот раз все было иначе. Крючок задел нерв. Раньше или позже, но без врача мне было не обойтись. Учитывая то, что мы ушли от берега почти на шестьдесят миль, это означало позже. Два часа спустя я высадил Джейсона на пристани, заплатил парнишке, чтобы тот почистил его рыбу, и отправился в больницу Ривер-сити, стоявшую на берегу реки в Джексонвилле. Было около девяти часов. К тому времени, когда моей рукой занялся врач, она одеревенела, распухла и приобрела почти багровый цвет.

Доктор вырезал крючок, зашил рану, сделал укол от столбняка и попросил мою визитную карточку. Он сказал, что хочет поймать тарпона. Я ответил, что знаю места.

Выходя из больницы, я ошибся и свернул не туда, заблудился и в конце концов оказался, как я потом узнал, в детском крыле. Было уже около полуночи, я устал. Мне нужно было вернуться в доки к пяти часам утра, чтобы встретить воскресного клиента, но есть что-то такое в местах, предназначенных только для детей.

Я повернул за угол и увидел мальчика в тапочках и голубом одеяле, стоявшего посреди коридора. Он выглядел так, словно здесь было его место. На его пижаме были нарисованы тигры и аэропланы, она свободно болталась на нем. Рядом с ним стояла стойка капельницы на колесиках, на ней висел мешок с прозрачной жидкостью. Пластиковая трубка выходила из-под рукава пижамы и соединяла мальчика с мешком.

– П-привет, п-приятель, как мне отсюда в-выбраться? – спросил я.

Он развернулся и пошел от меня, таща за собой капельницу. Я пошел за ним. Мы прошли до конца коридора. Там он повернулся ко мне и указал на табличку с надписью «выход».

– С-спасибо, – поблагодарил я.

Мальчик кивнул и вошел в ярко освещенную комнату сразу за холлом.

Сейчас я уже и не помню, почему я пошел за ним. Думаю, из любопытства. На стенах висели плакаты с кадрами из детских фильмов, которые мы все смотрели. «Звездные войны», «Индиана Джонс», «Робин Гуд». Мебель была плюшевой, комфортной и сделана для отдыха. Вдоль одной стены выстроились стеллажи с книгами в потрепанных переплетах. На противоположной стене на таких же стеллажах лежали коробки с «Лего», головоломки, деревянные поезда и все игрушки, которые можно только представить, чтобы занять детей и отвлечь от боли, терзающей их тела. На дальней стене висели два телевизора с большими экранами. Каждый из них был подключен к своей игровой приставке.

Ничего подобного я никогда раньше не видел.

Мальчик подошел к одной игровой приставке, нажал несколько кнопок, и экран телевизора засветился. Через несколько секунд он уже управлял мотоциклистом на экране. Я быстро понял, что у него очень хорошо получается.

Я сделал несколько шагов вперед, гадая. Где родители малыша? Где медсестры? Врачи? Кто в этом мире присматривает за этим ребенком? Восемь камер безопасности на стенах подсказали мне, что кто-то откуда-то наблюдает за каждым нашим движением. Но «наблюдать» и «заботиться» – это две разные вещи.

Я-то знаю.

Мальчик повернулся ко мне и предложил такой же пульт дистанционного управления, как у него. Я покачал головой.

– Я… я н-никогда н-не играл.

Он снова предложил пульт и сказал:

– Это легко. Я тебе покажу.

Справа от меня висел вставленный в рамку постер фильма «Волшебник из Страны Оз» 1939 года с Джуди Гарленд.

В следующие два часа я проиграл ему восемнадцать заездов подряд.

Пакет на его капельнице опустел, и мальчик встал, чтобы уйти. Он повернулся ко мне и протянул руку:

– Рэнди.

Я улыбнулся и протянул ему ту руку, которая не была замотана бинтом, левую.

– П-Питер.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Ты завтра придешь?

Я покачал головой:

– Нет, я т-только…

Мальчик отвернулся и ушел.

Наступило воскресенье, мой клиент поймал достаточное количество рыбы, а я все время думал о Рэнди. Весь день я ловил себя на том, что смотрю на пластмассовый больничный браслет, болтавшийся у меня на запястье.

В воскресенье вечером я сидел в своей комнате, глядя на погасший экран телевизора, пытаясь набраться храбрости. Я разговаривал сам с собой. «Ну, какой чудак отправится играть в видеоигры с детьми, с которыми он даже не знаком? Тебя посадят в тюрьму. Скажут, что ты извращенец».