В объятиях дождя - Чарльз Мартин

Я снова был подростком, который любил и знал, что его тоже любят: впервые в жизни.

А Кэти сейчас стояла передо мной такая, какой была в детстве: честная, прямодушная, почти во всем откровенная, и так же, как тогда, она ничего не стыдилась. Я опять оглянулся, словно в ожидании ответа на вопросы, которых уже давно не задавал, а когда начал находить ответы на них, то не был уверен, что знаю, как их воспринимать.

Войдя в амбар, я отдал Мэтту полотенце, снял Джейса с лошади, взобрался на водокачку и нырнул в цистерну, полную воды, такой же ледяной, как и в ущелье. Нырнув, я коснулся дна и вдруг вспомнил купание в ущелье и ту радость, которую испытал при виде лодки, которая слетела с утеса, а потом канула на дно. Я вспомнил то чувство, с которым я потом подержался за уключины, и то, как в моей дальнейшей жизни мне не хватало этого прекрасного дня.

Спустя почти две минуты я вынырнул, поскольку в легких уже не было воздуха, но я выдохнул тогда все, что оставалось во мне от страдальческого прошлого, и жадно вобрал в себя свежий воздух новизны.

Через несколько минут я спустился вниз и увидел вопрошающий взгляд Джейса: у него был такой вид, словно ему хочется о чем-то спросить, но он промолчал. Мэтт тоже спустился с чердака. На нем был пиджак из полиэстера в красную полоску, застегивающийся на три пуговицы, жилет и ботинки из белой оленьей кожи. Ума не приложу, где он все это раздобыл.

– Готов посетить храм! – торжественно провозгласил он.

Схватив полотенце, висевшее на ступеньке лестницы, я вытерся и посмотрел на домик мисс Эллы:

– И я готов! Я тоже готов!

У Мэтта, к сожалению, снова стали проявляться некоторые признаки болезни, так что однажды я едва не позвонил Гибби, но, к счастью, передумал. Поживем – увидим. Разберемся, что к чему: болезнь это или, наоборот, самодостаточность и некоторая удовлетворенность самим собой, хотя он стал теперь задумчивее, и когда смотрел вверх, то лицо у него искажалось гримасой, словно он с чем-то померился силами, но проиграл. Но меня настораживало вот еще что: он забывал о правилах личной гигиены, о стрижке волос, бороды, ногтей и чистке зубов и только иногда мылся в ванне. Однажды мне пришлось пол-дня провести в аптеке, покупая дезодоранты, ножницы для ногтей, бритву и зубную щетку. Находясь там, я подумал, что и сам уделяю недостаточно времени этим необходимостям бытия, не то что в предыдущие семь-восемь лет. При всем том нельзя было бы сказать, что я стал меньше дорожить общением с окружающими. Нет, это было не так, просто мне требовалось больше времени, чтобы предаваться собственным размышлениям. К тому же, несмотря на все события в Уэверли, я имел возможность уезжать куда-нибудь даже на неделю.

Вернувшись тогда с покупками, я поставил все туалетные принадлежности рядом с постелью Мэтта, а сам вернулся в кабинет, заваленный рекламой и нераспечатанной почтой. Мне отчаянно нужно было позвонить Доку, но ему вряд ли понравилось бы то, что я хотел ему сообщить, так что я все время откладывал звонок.

Подвальный этаж – зеркально точное отражение первого этажа дома – представлял собой большое помещение, уставленное рядами полок и стеллажей для более чем двухсот покрытых пылью бутылок с вином. Здесь же стояла ненужная мебель, устланная таким же слоем пыли. Единственными предметами из обстановки, которые использовались мною, были складная кровать, застеленная шерстяными одеялами, и ночной столик, на который я положил Библию мисс Эллы и поставил ее фотографию, а на небольшом отдалении от постели я поместил письменный стол, плод собственной фантазии, являвший собой торжество функциональности над эстетикой. Представьте себе совершенно плоскую, гладкую дверь восьми футов длиной, с откидными досками по бокам и двумя же отделениями для папок. Наверху, в парадных помещениях, стояли по углам три-четыре хорошеньких столика, с обитыми кожей столешницами. Рекс купил их, чтобы заполнить все уголки в гостиной Уэверли. За столиками тоже можно было сидеть, но какое-то время я чаще обитал, как правило, вне Уэверли, чем в его пределах.

Вплотную занявшись наведением порядка, я в течение месяца разбирал почту, платил по счетам, выбрасывал бумажный мусор и старался не вспоминать, как Кэти стояла в ванной, окутанная паром, затуманившим зеркало. Наконец, я поднял трубку. Я хотел оставить просто устное сообщение, но не тут-то было: я мог бы уже усвоить, что Док – трудоголик. Он ответил сразу же, после первого звонка.

– Привет, Док!

– Такер! – он сдвинул в угол рта сигарету и выдохнул дым. – Где ты, черт побери, пропадаешь? Фото, сделанные для Уайти, просто великолепны! Я же говорил, что тебе придется прокатиться сюда! Лови первый же самолет в Лос-Анджелес и…

– Док!

Наступило молчание. К этому времени он уже хорошо меня изучил. Я услышал, как он щелкнул зажигалкой, затянулся, выдохнул дым, сунул зажигалку в карман и застегнул его на молнию. Восхитительный звук! А вот сейчас он сбрасывает первый сигаретный пепел в чашку с остывшим кофе и смотрит в окно на нижний Манхэттен. Откинувшись на стол, Док медленно затягивается, выдыхает, и табачный дым заволакивает его взгляд. Док любил курить больше, чем джентльмен, изображенный на пачке «Мальборо».

– Рассказывай, в чем дело, – скомандовал он.

– Есть осложнение!..

– В связи с твоим братом?

– Да…

– В деле замешана и женщина?

– Да.

Док возбудился, о чем возвестил скрип стула: Док явно переменил позу и выпрямился.

– Это длинноногая стюардесса, о которой ты мне как-то рассказывал? Та самая, что носит визитку на шее?

– Нет…

Док снова откинулся на спинку стула, отчего тот снова скрипнул.

– Она замужем? – спросил он уже не очень заинтересованно.

– Нет. Я давно был с ней знаком. Теперь она в разводе, но не так давно бывшие супруги решили попробовать снова сойтись из-за сложившейся ситуации.

– Сейчас догадаюсь: там есть ребенок, и это главное?

– Да, – помолчав, ответил я, сожалея, что не смог воспользовался автоответчиком.

– Ты прав. Дело сложное. Как это тебя угораздило настолько втюриться?

– Это длинная история…

– А я не тороплюсь!

Стараясь быть кратким, я быстро ему обо всем рассказал, но, слушая самого себя, подумал, что все это похоже на бред сумасшедшего.

– Ты хочешь сказать, что твой братец Мэтт, главный фигурант дела и бывший обитатель «гнезда кукушки», теперь живет у тебя?

– Да.

– И что ты связался с этой замужней женщиной, Кэти, или как там ее зовут, и с ее пятилетним сыном, и что она бежала от своего негодяя-мужа, который, очевидно, существует, работает и ест в нескольких кварталах от меня, а его дружки-собутыльники состоят на государственной службе?

– Да, примерно так.