Игра трех королей - Катерина Траум

Ещё не хватало, чтобы он не смог добраться на метро до Бергердорф после заката. Кэт шёпотком успела поведать, что ему пришлось заказать основательную химчистку салона «Лоуренса», сильно испачканного кровью.

С чувством выполненного долга Лора убрала в карман телефон, взяла прислонённый к тумбе костыль и поковыляла из палаты. Передвигаться таким образом казалось издевательством, но всё лучше инвалидного кресла. В светлом и просторном коридоре госпиталя в такой час было довольно тихо, и девушка за стойкой регистратуры откровенно скучала, попивая чай и лениво поглядывая на молчащие лампочки экстренных вызовов. Добравшись до неё, Лора с облегчением прислонилась к стойке и вежливо улыбнулась:

– Здравствуйте. Я из двадцать третьей…

– О! Да, фрау Вебер, слушаю вас, – девушка вдруг как-то уж преувеличенно услужливо отставила кружку и вся обратилась во внимание, смотря на Лору с неуловимым восхищением.

– Эмм… В общем, я хотела узнать, – в лёгком замешательстве стушевалась Лора, разом позабыв слова, но всё же выдавила: – Счёт. Какой счёт за операцию, переливание, пребывание в стационаре…

– Что вы, фрау Вебер, – ахнула медсестра, замахав руками: – Какие смешные вопросы. Вы в государственной клинике, всё давно оплачено. Для защитников закона, раненных при исполнении – тем более. Возвращайтесь в палату, а станет скучно, только попросите, я попробую договориться, и вам принесут телевизор, – чуть понизила голос она, как если бы речь шла о контрабанде.

– Защитников… закона? – только и подняла брови Лора, лихорадочно соображая. Какую чушь тут навешал всем Рик?

– Я не афиширую, как и просили, – сладко улыбнулась девушка, одаривая всем возможным участием и любезностью, растёкшейся приторным елеем. – Комиссар Шаттен велел не упоминать вашего звания, пока вы работаете под прикрытием. Так что всё в порядке, не думайте ни о счетах, ни о сроке, на который вам придётся остаться. Мы позаботимся о вас самым лучшим образом. Вас проводить до палаты, или может, до санузла? Анализы ведь уже сдавали, правда?

– Да, сдавала. Спасибо, я сама доберусь, – глухо проронила Лора, нехотя отлипая от стойки. Возвращаться в те же достаточно надоевшие за день стены не очень хотелось, так что, сделав десяток кривых шагов до ближайших диванчиков в коридоре, она села и через болезненность вдохов перевела дух.

Ладно, наврать можно, что угодно – но это не отменит факта, что на ней не числится медстраховки, за что наверняка пришлось сочинять достойное оправдание. Значит, за неё нужно было заплатить деньгами, и вероятно, кое-кто уже заплатил. Вытащив из кармана штанов телефон, Лора ограничилась сообщением:

L: Так ты скажешь, сколько я теперь тебе должна, или мне взять револьвер и выбивать это из персонала силой?

R: Нисколько. Считай, что государство заплатило за твой найм в качестве консультанта полиции. И закрыли тему.

L: Тиран.

R: Прими уже как факт, что кому-то может быть не всё равно, жива ты или нет.

Внутри закололо, и это было не треснутое ребро. Приятные мурашки обдали до самого живота и вернулись комком чистого, какого-то совершенно наивного детского счастья, вылившегося в улыбку мутноватому экрану старого кнопочного телефона. Пропали запахи лекарств и хлора от недавно помытого кафеля, ухнули в небытие лишние звуки и отдалённое кряхтение пациентов других палат. Сидя в коридоре больницы с меньше чем сутки назад пробитой дырой в бедре, Лора внезапно осознала себя счастливей, чем в собственной уютной лавке с кальяном в руках.

Нужной. Хоть кому-то в этом чёртовом мире. Решение отправить Рика домой сразу показалось безмерно печальным, но если пораньше лечь спать, проснуться можно уже тогда, когда заработает метро…

L: Выспись сегодня. У нас обоих были сложные сутки.

R: Я буду у тебя утром, завтра выходной, торопиться некуда. Обещаю, – последнее сообщение словно просканировало её мысли, в которых она подсчитывала оставшиеся часы.

Вздохнув, Лора убрала телефон и заставила себя подняться с дивана, опираясь на костыль. И вот, когда уже почти удалось встать относительно прямо, поджимая правую ногу, с дальнего конца коридора, у самых дверей в отделение, послышались голоса явно спорящих людей, женский и мужской.

– Простите, но я не могу…

В ответ на отказ снова потоком полилась речь, даже для Лоры прозвучавшая тарабарщиной. Это точно не был пушту или какое-то похожее наречие, скорее, что-то арабское. Нахмурившись, она решительно поковыляла к большим стеклянным дверям, которые парень в зелёной форме санитара так упорно пытался закрыть.

– Что тут происходит? – решив, что раз уж персонал считает её героиней-полицейским, то воспользоваться этим не помешает, вмешалась Лора в спор и посмотрела через стекло на жмущуюся к дверям девчушку.

Совсем подросток, от силы лет шестнадцать. Худенькая и тщедушная, в чёрном платке и простецком пальто, та лишь протягивала вперёд дрожащую руку тыльной стороной вверх, демонстрируя ужасающе выглядящий ожог, на запястье доходящий до лучевой кости. Тёмная кожа бугрилась волдырями, а в глазах девушки стыли слёзы боли, пока она пыталась что-то торопливо объяснить санитару.

– Почему вы не пускаете её?! Разве не видно, что ей нужна помощь? – возмутилась Лора, на что тот устало пояснил:

– У неё ни страховки, ни денег, ни хотя бы каких-то документов, – он пожал плечами: – Что я могу? Как я вообще объясню, куда делись медикаменты? И у нас вообще-то не ожоговое, а хирургия.

– Значит, отведите в ожоговое, чёрт возьми, – зло прошипела Лора, моментально забыв про собственную трещину в ребре и потянувшись левой рукой к ручке. Отперев дверь, она как можно более уничтожающе глянула на раздражённо передёрнувшего плечами санитара: – Вы там, вроде, клятву даёте, людям помогать. Вот так сдохнешь у вас под порогом, и вы просто перешагнёте через тело. Помогите бедолаге, счёт прислать можете в двадцать третью.

Она не собиралась брать на это деньги у Рика, но на обработку такой раны и её скромных запасов должно хватить. Не обращая внимания, как затараторила что-то вроде благодарностей на арабском девушка, Лора развернулась и поковыляла к себе. Но слышала, с какими тяжкими вздохами санитар повёл ту в темноту коридора затихающей к вечеру больницы.

Шумные компании для Рика давно стали синонимом неудобства. Обычно среди скопления людей он ощущал себя медведем, который вот-вот отдавит лапы какой-нибудь случайной кунице: неловким жестом, неудачным словом. И кто бы мог подумать, что этим пасмурным воскресным днём в маленькой палате «Панталон Марии», как прозвали эту больницу местные ещё в прошлом столетии, ему будет максимально уютно даже несмотря на щебет Кэтрин и постукивание по клавиатуре ноутбука со стороны Михеля. На мозговой штурм пришлось активировать все силы. Они не действовали на нервы, но и не давали говорить с должной откровенностью или хотя бы позволить себе слишком часто поглядывать на Лору, полулежащую в кровати и сосредоточенно нарезающую дольками яблоко. Вместо мертвенной бледности её лицу постепенно возвращался привычный цвет. На запястьях позвякивали несколько железных браслетов, а поверх майки болталась хамса, и это была бы почти та же Лора, если бы не приставленный к тумбе костыль и даже через ткань штанов проступающая повязка на бедре.