Вампиры Лос-Анжелеса - Роберт Рик МакКаммон

– Эй! – квакнул Цицеро. – Ты что, ненормальный, что ли?

– Давно ли ты начал продавать героин Мигелю и его жене?

– Не знаю никакого чертова Мигеля.

– А кому ты еще продавал?

Цицеро начал подниматься, но священник придвинулся к нему со сжатыми в кулаки ладонями, поэтому Цицеро предпочел остаться на месте.

– Продавал? Я ничего никому не продаю.

– Ладно. Тогда это выяснит полиция, си?

Рука Цицеро медленно поползла к карману.

– Слушай, белый воротник, не связывайся со мной, понятно? Я ничего не хочу слышать про полицию. Теперь отойди в сторону и пропусти меня. Мне нужно идти.

– Вставай,– сказал священник.

Цицеро медленно встал, и к тому времени, когда он выпрямился, нож из кармана перекочевал в руку, которую он держал за спиной.

– Я сказал, дай мне пройти! – хрипло сказал он. – Делай, что тебе говорят!

– Я тебя давно искал, с тех пор, как узнал, что Мигель и его жена попали на “крючок”. И еще ты сбывал эту гадость Виктору ди Пьетро и Бернардо Паламеру, так?

– Не знаю, о чем ты болтаешь,– широко усмехнулся Цицеро, и в следующее мгновение стальной язык прыгнул в горячий свет солнца. – С дороги!

Священник посмотрел на лезвие, но не сдвинулся с места.

– Положи эту штуку на место, или я засуну ее тебе в глотку.

– Я на белые воротнички еще не нападал, но тебя я пырну, если ты меня заставишь. И клянусь Богом, именно этого ты от меня сейчас и добиваешься! А ведь никому не следует грубить Цицеро, ясно?

– Подонок,– тихо сказал священник. – Я засуну тебе этот нож в задницу и отправлю бегом домой к мамочке.

– Что? – Цицеро был на миг шокирован словами священника. И эта секунда определила его судьбу, потому что прямо из пустоты вылетела рука священника и врезалась в висок Цицеро. Пошатнувшись, Цицеро взмахнул рукой с ножом, но запястье его вдруг оказалось в сокрушительных тисках. Он завизжал от боли и выпустил лезвие. Потом в лицо метнулся другой кулак, выбив несколько зубов и наполнив его рот кровью. Цицеро начал медленно опускаться на землю, но священник сгреб его за воротник и потащил вдоль переулка. Уже на Махадо–стрит на виду у всех обитателей, наблюдавших за сценой из окон, священник уложил Цицеро в мусорный контейнер.

– Если еще раз появишься на моих улицах,– сказал священник,– я с тобой обойдусь плохо. Понятно?

– Ага,– каркнул Цицеро, выплевывая кровавую слюну и осколки эмали. Когда он попытался выбраться из контейнера, мозг окатила черная волна, и он опустился на дно, чувствуя, как по спирали уходит все глубже на дно какого – то темного моря.

– Эй, отец Сильвера! – позвал кто–то, и священник оглянулся. Маленький мальчик в голубых джинсах и потертых белых тапочках бежал к священнику. Когда он оказался достаточно близко, чтобы видеть из контейнера руки и ноги, он замер, широко раскрыв от удивления рот.

– Привет, Леон,– сказал Сильвера. Он потер ободранные костяшки правого кулака. – Почему ты сегодня не в школе?

– Гм… я не знаю,– он сделал шаг назад, когда рука Сильверы вдруг дернулась. – Я домашнее задание не приготовил.

– Это не оправдание. – Сильвера строго посмотрел на него. – А отец разрешил тебе остаться дома?

Леон покачал головой:

– Мне нужно присматривать за сестрой. Отец вчера домой не вернулся.

– Не пришел домой? Куда же он пошел?

– Туда. – Мальчик пожал плечами. – Сказал, что хочет в карты поиграть. И чтобы я оставался дома с Хуанитой. Это было вчера вечером.

– И он сегодня не пошел на работу?

Леон снова покачал головой и плечи Сильверы слегка опустились. Он помог Сандору ла Пазу получить эту работу в гараже. Он помог ему даже, поручившись за этого никчемного мексиканца. А Сандор, вероятно, проиграл в карты недельный заработок местным шулерам и теперь напивается до бессознательного состояния в баре.

– С тобой и Хуанитой все в порядке?

– Си, отец. Все в порядке.

– Вы завтракали?

Мальчик пожал плечами:

– Немного жареной картошки. Но я дал Хуаните стакан молока.

– Отец вам оставил денег?

– Да, немного, в ящике стола. – Лицо мальчика слегка затуманилось. – Ведь он вернется домой, правда?

– Конечно, вернется. Может, уже пришел. Ты лучше вернись домой и присматривай за Хуанитой. Она слишком маленькая, чтобы оставаться одна. Спеши. Я зайду к вам попозже.

Леон просиял и уже решил повернуться и уйти, потом вдруг услышал тихий стон из контейнера. Когда он посмотрел на священника, то увидел, что Сильвера дрожащей рукой вытирает со лба капли пота.

– Отец,– спросил он. – С вами все нормально?

– Да, беги теперь. Я к вам позже зайду. Беги!

Мальчик бросился бежать. Теперь, когда отец Сильвера пообещал зайти к ним, он почувствовал себя гораздо увереннее. Если падре сказал, что все будет хорошо, так значит и будет. И папа вернется домой, как сказал падре. Да, он в самом деле необыкновенный человек, падре Сильвера.

Сильвера знал, что из окон за ним наблюдают люди. “Только не сейчас! – сказал он себе. – Пожалуйста, пусть это случится не сейчас!” Стоило ему опустить руку, как она начинала подергиваться, судорожно и хаотично. Он чувствовал, как в солнечном сплетении кипит ярость, и неожиданно для себя он пнул мусорный контейнер, в котором лежал Цицеро, высыпав мусор вместе с толкачом наркотиков в канаву. Цицеро зашевелился и начал подниматься на ноги.

– Запомни,– сказал ему Сильвера. – Сюда не возвращайся. Я буду за тобой следить.

Цицеро втиснулся за руль своего “империала”. Потом плюнул кровью в сторону Сильверы и крикнул:

– Я до тебя доберусь, е…!

Потом машина с ревом устремилась за угол, оставив голубоватое облачко выхлопных газов и полосу жженой черной резины.

Сильвера сунул обе руки в карманы и пошел прочь под пристальными взглядами из окон. Он успел повернуть за угол, и тут рвота вулканическим приливом поднялась из желудка, он согнулся и его вырвало на стену, он почувствовал, как дрожат в карманах обе руки, словно их дергали за невидимые веревочки. Он вытащил их, прислонился спиной к изрисованной надписями стене, наблюдая, как дергаются пальцы, как вздуваются под кожей вены. Казалось, руки его сейчас принадлежали какому–то другому человеку, потому что сам отец Сильвера на обладал над ними властью и даже не знал, когда спазмы начнут стихать. Спазмы еще не начали распространяться на предплечья,