Загадай любовь - Ася Лавринович

Я прислушалась. И снова – ничего, кроме пугающей тишины. Такой, что от нее в ушах зазвенело. Вскоре тишину прервала лесная птица. Она вспорхнула с ветки, и с высоченных сосен посыпался снег.

А мне так хотелось услышать спасительные человеческие голоса, признаки хоть какой-то жизни. Но темный лес стоял тихий, мрачный, таинственный. Хорошо хоть, волки не выли, иначе бы я совсем с ума сошла.

Наконец деревья стали реже, и вдалеке показался дом. Это было нашим спасением. Я первой прибавила шаг, и снег громче заскрипел под ногами. Но чем ближе я подходила, тем больше угасал мой энтузиазм. Дом стоял на отшибе, и окна в нем не горели. Наверное, глупо было думать, что нам сразу повезет. Чуть дальше мы разглядели еще пару домов. Таких же темных, нежилых. Хотя на вид они не казались заброшенными. Крепкие, с высокими заборами. Скорее всего, их использовали летом под дачи, а зимой приезжали сюда редко. По всей видимости, Новый год хозяева встречали в городе. Надежда меня оставила. Возвращаться через этот страшный лес? А если мы заблудимся да так и не сможем выйти к людям?

Этот поселок оказался безжизненным. Мы немного побродили по нему в надежде встретить кого-нибудь из людей, но все оказалось тщетно.

– Ты знаешь легенду о заброшенной деревне? – спросил Тимур.

– О какой еще деревне? – вяло отозвалась я. К ночи стало холодать. Снег больше не падал, зато на небе высыпали яркие звезды.

– Очень старая байка. Возможно, ты все-таки ее слышала. Это было в начале прошлого века. Два путника на конях – отец и сын – заблудились в лесах, практически как мы с тобой. Правда, на улице тогда поздняя осень была, а не зима. Когда путники совсем выбились из сил, то сделали привал на опушке. И тут сын говорит, что места ему эти кажутся знакомыми, летом он выезжал как-то на своей кобыле к одной нарядной гостеприимной деревеньке, где его встретили замечательные люди. Только он подъехал к ней, как навстречу к нему вышла добрая старушка в ярком платочке и пригласила к столу. Тут же парня окружили девушки с венками на головах. Одна из них была настолько прекрасна, что невозможно было в нее не влюбиться. Пригласили они этого парня к костру. Угощали, выпивали, песни пели. Так хотелось ему остаться там подольше, но пришлось все-таки покинуть это место. Деревня эта, кстати, говорят, была где-то в этих краях. С симпатичными избушками и красивыми заборами с расписными узорами. Вот как этот, например.

Тимур указал на заваленным снегом забор. В темноте он казался практически черным, но, приглядевшись, я все-таки разглядела в свете луны узоры.

– Поэтому сын предложил заехать туда еще раз – уж больно люди там жили гостеприимные, которые не бросят в беде. И накормят, и напоят, и ночлег, если нужно, предложат. А еще сыну очень хотелось снова встретиться с той прекрасной девушкой. Согласился отец, только кобыла его уже еле ногами перебирала. Тогда сын сказал, что поедет вперед и дождется там. А сам подробно дорогу объяснил. Отец согласился, и сын ускакал. Отец ехал долго, уже смеркаться начало. И вот наконец впереди показались дома. Несколько. Может, даже столько же, сколько здесь.

– Зачем ты завел этот разговор? – рассердилась я, предчувствуя, что рассказ Макеева не приведет ни к чему хорошему. Зато так заслушалась, что про холод забыла. Почувствовала непонятное жуткое возбуждение от происходящего – уж больно обстановка напоминала ту, о которой рассказывал Макеев. Мне казалось, что и мы попали в ту самую деревню, в которой угощали у костра неведомого мне «сына».

– Чтобы тебя развлечь, – ответил Тимур.

– Тоже мне развлечение, – хмыкнула я. – Если думаешь, что сможешь меня напугать, то не на ту напал.

Не скажу, что мой голос прозвучал очень убедительно, но все-таки я старалась храбриться.

– Я знаю, что ты у меня бесстрашная, Наташа. Но все-таки слушай, что дальше было. Чем ближе старик подъезжал к деревне, тем больше она ему не нравилась. Вокруг, как я уже говорил, смеркалось, видел старик плохо, но все-таки смог рассмотреть, что домики там стоят совсем не нарядные и новые, как рассказывал ему сын, а скорее заброшенные и покосившиеся. Поначалу он решил, что просто заблудился и нужная деревня еще впереди. Но чувство тревоги его не покидало. Он проехал вдоль и поперек эту заброшенную вымершую деревню, но за весь путь не встретил в ней ни души. И его сына там, разумеется, не было. Только у дальнего разбитого забора стояла старушка, правда, она совсем не была похожа на ту доброжелательную, в ярком платочке, о которой рассказывал его сын. Глаза у бабки впалые, а кожа – черная, обугленная. У старика от ужаса чуть сердце не остановилось. Тогда он решил, что просто переволновался за сына и ему все это показалось. Он скакал вперед, в поисках той самой нарядной гостеприимной деревеньки, отгоняя мрачные мысли. А потом ему на пути все же встретились два мужика, возвращавшиеся с охоты. Когда старик спросил их о деревне, охотники сказали, что эти места давно заброшены и никаких поселений здесь нет. А когда старик подробнее рассказал о том месте, о котором ему говорил его сын, мужики только переглянулись и побледнели. Сказали, что когда-то в этих местах жили язычники, только было это очень давно. Потом деревню подожгли, и все, кто там жил, сгорели заживо. Теперь на том месте полно призраков и злых духов. Если кто и видит их в старом обличье, то только те, кому приходят навязчивые мысли о смерти. Таким кажется, что духи – живые люди, а вот остальные их видят в обычном обличье – страшными и сожженными. Оттого в этих местах самоубийцы периодически пропадают. Старик, кстати, так и не видел своего сына больше.

Я молчала. Притихшие заснеженные дома теперь вселяли тревогу. Я даже по сторонам осмотрелась, в страхе увидеть кого-нибудь. Например, старуху с обугленной черной кожей. Если поначалу я была рада встретить хоть одну живую душу, то теперь не была в этом уверена.

Тимур словно прочитал мои мысли и довольным голосом присовокупил:

– Поэтому если сейчас из-за того угла выйдет добрая бабулька и пригласит тебя на костер, ты ни в коем случае не соглашайся.

– Какой же ты дурак, Макеев! Перестань меня пугать! – рассердилась я.

А Тимур только веселился.

– Значит, я все-таки на ту напал? – спросил он, обнимая меня.

– Замолчи!

Когда мы с Тимуром проходили мимо одного из домов, за забором послышался какой-то шум. Обычный дом, ничем не примечательный, как и все остальные… С высоким деревянным забором. Я остановилась. Может, мне послышалось?

– Ты слышал? – спросила я.

– Слышал что? – удивился Макеев.

– Шорох какой-то…

И тут внезапно за забором кто-то завыл. Так пронзительно, что я подскочила от неожиданности на месте.

– Мамочки! – закричала я. – Кто там?!

Первое, что я подумала: волки! Потом мозг подкинул дурацкую версию о язычниках-погорельцах из рассказала Макеева, хотя я в такую чушь, разумеется, не верю. Но тут из-за забора раздался громкий заливистый лай.

– Там собака! – почему-то обрадовалась я. От испуга сердце гулко стучало.