Я живу без оглядки, или Узнай тайны женской души - Юлия Шилова

Я села на краешек кресла и поднесла свои часики к тусклому пламени свечи.

— Ты так смотришь на часы, словно куда-то торопишься.

— Тороплюсь. На улице уже темно, а мне еще черт-те сколько добираться.

— Ты так торопишься, как будто дома тебя кто-то ждет.

— Нет, с некоторых пор меня никто не ждет.

— Ты так говоришь, как будто тебя дома с нетерпением ждали.

— Еще совсем недавно ждали…

— Не говори ерунды. Мы с тобой совершенно одинаковые. Нам не к кому спешить, потому что нас никто не ждет. Мы с тобой очень похожи, Анна. Ты не представляешь, как мы с тобой похожи. Ты посмотри на себя, кому и что ты хотела доказать? Хотела доказать, что сможешь быть счастлива в браке, но ведь такие женщины, как ты, не созданы для брака. Ты все сама себе напридумывала — и тихую гавань, и домашнюю надежную пристань. И насколько бы тебя хватило? На день, на неделю, на месяц? Эта пристань не для тебя, потому что все, кто в ней действительно нуждаются, уже стоят на причале. Ты другая. Ты вне отношений. Ты особенная. Тебя никогда и никто не будет ждать, потому что тебе это совсем не нужно.

— Господи, да откуда тебе-то знать? Что ты вообще обо мне вообразил?

— Я знаю про тебя намного больше, чем ты думаешь. Знаю тебя даже лучше, чем ты сама.

Последняя фраза прочно засела в моем сознании, но я решила, что уже настало время переходить от слов к делу. Я вновь встала и стала мерить шагами комнату.

— Михаил, я вообще приехала не для того, чтобы обсуждать свою личную жизнь…

— А почему ты так думаешь? — перебил меня Михаил.

— Что?

— Почему ты думаешь, что я не хочу обсудить личную жизнь? Очень даже хочу. Мечтаю!

— Ну что ты такое говоришь?

— Говорю то, что думаю. А может, я сижу и пью здесь только по одной простой причине — потому что неделю назад ты вышла замуж? Наверное, бог услышал мои молитвы и сделал так, что ты прожила со своим новоявленным мужем всего неделю и развелась. Может, я страдаю после терапии для одиноких сердец и не нахожу себе места?

— Ты пьян, Миша!

— Может, я хотел с тобой сегодня трезвым встретиться, да не получилось. Не забывай, что я собирался приехать к тебе сам, и приехал бы трезвым, как стеклышко. Но ты наплела мне про какого-то мужа…

— Я не наплела, — разозлилась я не на шутку. — Он у меня действительно был. Был, да сплыл.

— Я вообще не понимаю, как ты, такая потрясающая женщина, могла связаться с женатиком?

— Можно подумать, ты не женатик…

— Женатики тоже разные бывают.

Я с каждой минутой все больше и больше злилась на Михаила потому, что он упорно уходил от разговора о самом главном.

— Миш, давай поговорим по существу. Я сюда приехала не для того, чтобы изливать душу и плакаться на несложившуюся личную жизнь. Тем более что личная жизнь у меня сложилась. Это только дураки думают, что если у тебя есть мужик, то, значит, есть и личная жизнь, а если у тебя мужика нет, то и нет и жизни. Не знаю, как у тебя, а у меня все в порядке. Моя жизнь никогда не зависела и не будет зависеть от мужика. Кстати, о твоей жене ничего не слышно?

— Ничего.

— Ну а сам-то ты как думаешь, что с ней произошло?

— Если бы у меня по этому поводу были хоть какие-то соображения… Мне бы стало намного легче. У меня вообще никаких концов. Я пошел на крайние меры.

— Какие?

— Написал заявление в милицию.

— Ты же вообще никогда не доверял милиции.

— Я уже не знаю, кому можно доверять, а кому нет. Ее ищут все — и частные детективные агентства, и милиция. Я больше не могу так жить. Я должен знать точно, где она. Мертвая, живая, где? Я просто хочу ясности. Кстати, а лжеследователь Голубев тебя больше не навещал?

— Нет. — Я слегка замялась, но затем продолжила: — Не навещал, но за мною следил.

— С чего ты взяла?

— Потому что он появлялся везде, где появлялась я.

Михаил заинтересовался и даже отодвинул очередную налитую рюмку.

— Почему ты так думаешь?

— Потому, что я уехала в деревню черт-те за сколько километров от Москвы, и он появился там.

— Ты уверена, что он следил за тобой?

— А что ему тогда там делать? Правда, он объявился в деревне намного раньше, чем туда приехала я. Неужели ты считаешь, что это простое совпадение и нелепая случайность? Случайно то, что он заявился ко мне домой и вынюхивал, что касается твоей жены? Случайно, что он притащился в эту забытую богом деревню и ходил за мной словно тень.

— На случайность это непохоже. Кстати, а зачем ты поехала в деревню? У тебя что, давно не было приключений на твою симпатичную задницу?

— У меня там были дела. — Я пристально посмотрела на Михаила, с ужасом понимая, что ему что-то известно.

— Ты что так на меня смотришь?

— Повторяю вопрос: по каким делам ты ездила в деревню?

— По личным. Тебя это не касается.

— Если Голубев таскался за тобой аж в деревню, значит, тебе угрожает опасность?

Глаза Михаила сузились, в них блеснули недобрые огоньки. Словно мы ведем тяжелую игру: я по честным правилам, а Михаил — нет.

— От Голубева мне больше не угрожает опасность, — совершенно спокойно ответила я.

— Почему?

— Потому что он мертв. А мертвые, как ты прекрасно понимаешь, не могут сделать живым плохо.

— Как это, мертв?

— Так это. Он уже даже похоронен.

— Его убили?

— Убили.

— А кто?

— Какие-то отморозки.

Михаил встал и, пошатываясь, подошел к окну. Он отодвинул штору, посмотрел на улицу, перевел взгляд на меня и нервно вытащил из пачки сигарету.

— Анна, мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь.

— А мне кажется, что ты тоже. Кстати, ты очень настойчиво пытался со мной встретиться и поговорить. Даже сказал, что это не телефонный разговор. Я вся внимание. Я жду.

— Чего ты ждешь?

— Хочу услышать то, о чем ты хотел со мной поговорить.

— А мне казалось, что со мной хотела поговорить ты. Это ведь ты настояла на сегодняшней встрече. Я думал поговорить завтра. Я внимательно тебя слушаю. Говори.

Я ухмыльнулась и встала напротив Михаила.

— Странно у нас с тобой как-то все, Мишенька, получается. Мы хотели поговорить, а когда встретились, то оказалось, что говорить-то особо и не о чем. Как это?

— Ну, говори, Анна, я жду. Ты зачем ко мне явилась?

— Я хотела узнать, как у тебя дела… — Я была на пределе и чувствовала, как окончательно сдают нервы.