Не учите меня жить! - Мэриан Кайз

Гас будет беречь и поддерживать меня во всем, и я не буду чувствовать себя такой… такой ущербной, когда стану его женой. Я буду ощущать себя нормальным, цельным человеком, не хуже остальных.

Гас никогда не соблазнится смазливыми поклонницами, которые будут виснуть на нем во время гастролей, потому что ни одна из них не даст ему того ощущения всеобъемлющей любви, покоя и радости, к которому он привыкнет со мной…

— Люси, ты очень торопишься домой или, может, сходим еще куда-нибудь? — спросил Гас после ужина.

— Нет, я не спешу, — ответила я. Я и в самом деле не спешила, ибо к этому моменту была уверена, что сегодня вечером наши отношения перейдут в новую фазу. Я была в восторге, но в то же время цепенела; хотела того, что будет, но все-таки боялась.

Любая отсрочка долгожданного момента была мне ненавистна, но втайне я даже радовалась ей.

— Ладно, — сказал Гас. — Я бы сводил тебя в одно место.

— Куда?

— Сюрприз. Но придется ехать на автобусе. Ты не против, Люси?

— Нет, конечно.

Мы сели на двадцать четвертый. Гас взял мне билет, и меня восхитил его покровительственный жест. В этом было что-то мальчишеское и ужасно трогательное.

Автобус привез нас в чудный пригород Кэмден.

Гас взял меня за руку и повел по ковру из пустых банок от дешевого пива, мимо людей, лежавших на картонках и спящих у подъездов, мимо молодых парней и девушек, сидевших прямо на грязном тротуаре, прося милостыню. Я пришла в ужас: поскольку работаю я в центре Лондона, то, конечно, наслышана о проблеме бездомных в городе, но здесь бездомных было столько, что мне казалось, будто я попала в другой мир, в Средневековье, когда люди были вынуждены жить в грязи и умирать от голода.

Некоторые из них были пьяны, но далеко не все. Не то чтобы все на одно лицо.

— Гас, постой! — сказала я, вынимая из сумки кошелек.

Ужасная дилемма — отдать всю мелочь кому-то одному, чтобы он мог купить что-нибудь существенное — например, поесть или выпить, — или попытаться раздать поровну, чтобы как можно больше людей получили по двадцать пенсов? А что купишь на двадцать пенсов? Даже на шоколадку не хватит.

Я стояла посреди улицы, люди шли мимо и толкали меня, а я все не могла решить, что же делать, и обратилась за помощью к Гасу:

— Скажи ты, как мне быть?

— Если честно, Люси, я думаю, надо быть жестче, — сказал он. — Научись закрывать на это глаза. Даже если ты раздашь все, что у тебя есть, до последнего пенни, это ничего не изменит.

Он был прав: все, что у меня было — капля в море, по одному пенни на каждого неимущего и то не найдется, но какая разница?

— Пойми, Люси, — вздохнул Гас. — Для тебя должно быть важно отдать и тебя не должно волновать, кто получит твою помощь.

— Ага, — слабо кивнула я. Может, он и прав. Я была посрамлена.

— Хорошо, — наконец решилась я. — Отдам вон тому парню, что сидит напротив.

— Нет, Люси, не надо, — удерживая меня за локоть, сказал Гас. — Только не ему. Он подонок.

С минуту я раздраженно смотрела на Гаса, а потом мы оба расхохотались.

— Ты шутишь? — отсмеявшись, спросила я.

— Нет, Люси, — виновато улыбнулся он, — не шучу. Отдай деньги любому бродяге в Кэмдене, любому, кроме него. Он и его братья — толпа бездельников. И потом, он даже не бездомный: у него муниципальная квартира в Кентиш-таун.

— Откуда ты все это знаешь? — спросила я, заинтригованная, не зная, верить ему или нет.

— Знаю, и все тут, — мрачно ответил он.

— Ладно, а вон тому можно? — показала я на другого бедолагу, сидевшего на асфальте у подъезда.

— Валяй.

— Он не подонок?

— О нем я такого не слышал.

— А братья у него есть?

— И о них ничего плохого не знаю.

Я высыпала в шляпу жалкую горстку монеток.

Мы с Гасом перешли через дорогу, свернули в боковую улочку и наконец вошли в ярко освещенный, теплый, шумный паб.

Народу тут было битком. Все смеялись, болтали и пили. Гас, похоже, знал здесь абсолютно всех. В углу сидели три музыканта: парень с бодхраном, девушка с окариной и кто-то неопределенного пола со скрипкой.

Я узнала мотив: то была одна из любимых папиных песен. Все вокруг меня говорили с ирландским акцентом.

— Посиди тут, — сказал Гас, проталкиваясь вместе со мной сквозь толпу краснолицых, счастливых людей и указывая на бочонок. — Я за выпивкой. Постараюсь побыстрей, но уж как получится.

Не было его целую вечность. Сидеть на бочонке оказалось очень неудобно: его край больно врезался мне в попу.

Интересно, подумала я, который час? Наверняка уже больше одиннадцати, а бармен все не уходит. Меня поразила страшная мысль: а вдруг это нелегальный ночной паб вроде тех, о которых всегда тосковал папа?

Часов у меня не было, и у женщины, что сидела рядом со мной, тоже, и ни у кого из ее компании, но один из них знал кого-то в противоположном углу паба, у кого они есть, и женщина, несмотря на мои возражения, протолкалась ради меня через весь зал, нашла того человека и спросила у него время.

Вернулась моя соседка не скоро.

— Двадцать минут двенадцатого, — сообщила она, отхлебнув из кружки.

— Спасибо, — еле сдерживая нервную дрожь, ответила я. Значит, я не ошиблась. Это действительно подпольное заведение, раз они работают так поздно. Как здорово! Дерзость, порок, опасность! Может, со стороны Гаса и было ошибкой привести меня сюда, где меня могут арестовать за нарушение закона, но меня это не заботило. Я чувствовала, что вступаю на запретную территорию, что в кои-то веки живу настоящей жизнью.

Наконец пришел Гас.

— Люси, извини, что я так долго, — начал он. — По пути мне попалась толпа Кейванов, и…

— Ничего, ничего, — перебила я его, сползая с бочонка. Мне не терпелось обсудить с ним, как лихо мы нарушаем закон о торговле спиртным, а извинения могли и подождать. — Гас, ты не беспокоишься из-за полиции? — выдохнула я с круглыми от ужаса и восторга глазами.

— Нет, — пожал он плечами. — Думаю, они вполне могут сами о себе позаботиться.

— Я не об этом, — нервно хихикнула я. — Ты не боишься, что нас арестуют?

Он похлопал себя по карманам пиджака и облегченно вздохнул.

— Нет, Люси, в данный момент не боюсь.

Он явно не принимал меня всерьез, и я рассердилась.

— Но, Гас, разве тебя не волнует, что они могут нагрянуть сюда, накрыть нашу тусовку и всех арестовать?

— Да зачем им это делать? — недоуменно хмыкнул Гас. — Им что, на улице некого арестовывать, если вдруг очень приспичит? Кажется, специально для этого существует закон о бродяжничестве.