Спасти(сь) (от) дракона - Елена Амеличева

— Скорее уж, романтика приключений сыграла свою роль, — прошептала я, как циничная интриганка — уверена, Шасиана мной восхитилась бы сейчас. — Кровь вскипела, вот он и решил, что влюбился.

— Серьезно? — брови Эля улетели на лоб. — Не верю, что это говоришь ты!

Губы мои, а слова — те, что ты должен услышать и передать моему любимому. Чтобы он поверил. Так нужно, иначе ему не сносить головы. А я меньше всего на свете хочу стать причиной его гибели!

— Почему? Так странно, что я говорю разумные вещи?

— Мне казалось, ты тоже его полюбила.

— Да? А мне вот казалось, что ты Лайлу полюбил, — я кивнула на подругу. — Но что-то не вижу, чтобы ты ее под венец звал!

— Найя! — девушка покраснела. — Зачем ты?

Прости, родная, мне сейчас нужно быть очень жестокой.

— Это другое, — пробормотал дракон, отведя взгляд.

— Почему же другое? Потому что касается тебя? Как все просто сразу становится, верно? Вот и у меня все просто. Не намерена спорить с судьбой. Она привела бедную послушницу к принцу, чего нос воротить?

— Не ожидал от тебя. — Эльмир вскочил, но, прежде, чем уйти, пристально посмотрел в мои глаза. — Найя, судьба и в самом деле привела тебя к суженому. Но смотри, не ошибись, выбрав не того принца!

— Зачем ты так, Найя? — Лайла подошла ко мне, стоявшей у окна в своих покоях.

— Прости, пожалуйста, не хотела тебя обижать, — покаянно посмотрела на нее.

— Да я не о себе, что ты! Я-то твой план сразу раскусила. Но Эль поверил.

— Это главное. Надеюсь, передаст Мансуру. Что там такое? — я насторожилась, услышав какой-то шум за дверью.

— Пойдем глянем!

Мы с подругой обошли роскошную кровать с балдахином и направились в резной двери, обитой золотом. По этой спальне запыхаешься, пока идешь!

Я распахнула дверь и остолбенела. Вот уж точно, пыль коромыслом! По широкому длинному коридору в золотистых тонах носились слуги. Ловят они кого-то, что ли?

— Позор, позор! — качая огромным тюрбаном, похожим на пирожное, которыми меня недавно потчевали, причитал щуплый старичок, заламывая руки.

— Простите, госпожа, потревожили вас! — одна из служанок склонилась чуть ли не до пола. — Сейчас вот крысу изловим и любое ваше желание выполним тут же!

— Крыса во дворце, позор! — снова подключился дед-пирожное. — Так перед гостьей дорогой опростоволоситься, ай-яй-яюшкииии!

— Яшка! — вскрикнула, увидев суриката, который раскачивался на люстре под потолком. — Ты что там делаешь? — подбежала к нему. — Спускайся!

— Чи! — отозвался хулиган, с интересом глядя на слуг, которые уже вооружились швабрами и длинными палками.

— Ща я его! — к нам подбежал мальчишка с пикой в руках, которая оканчивалась чем-то, похожим на колокольчик. — Это чтобы свечи гасить на люстрах, — пояснил он и тыкнул этой штукой в Яшку.

Тот развернулся спиной и почесал о пику свой пушистый зад.

— Чи-чи! — отпустил следом ехидный комментарий.

— Ах ты! — парнишка подпрыгнул. — Да я ж тебя!..

— Никому не трогать суриката! — во весь голос крикнула я — так, что подвески на светильнике задрожали. — Это мой друг!!!

Все замерли — кто с поднятой вверх шваброй, кто с тряпкой. Не моргая, все смотрели на меня.

— Это мой сурикат, — уже спокойно продолжила я и покосилась на беспредельщика. — Его обижать нельзя! Или я… расстроюсь очень! И вообще, он кусается! Иди ко мне, паразит зубастый, — шепнула ему. — Ты где, вообще, был?!

Яшка подумал, свесился с люстры и шлепнулся ко мне в руки.

— Что встали? — первым отмер старичок в большом тюрбане. — Слышали, что сказала госпожа? Нельзя обижать ее питомца! Ишь, чего удумали, вот я вас сейчас! — он сжал кулачки, подпрыгнул, и его огромная шапка заходила ходуном, как желе. — Несите этой… этому… питомцу орехов!

— Он больше жуков любит, — съехидничала я.

— И жуков тащите! — подхватил мужчина. — Самых разных чтобы!

— И обожает завтракать скорпионами.

— И скорпи… — дед осекся. — А скорпионов у нас нет, госпожа. — Заморгал мелко. — Специальное заклинание магами сплетено, чтобы эти гады подальше от дворца держались.

— Слышал, Яшка? — я притворно вздохнула. — Помрешь ты тут с голоду!

— Чи, — хвостатый паразит тоже вздохнул.

— Еще чего! — старик выпятил впалую грудь — ну, или попытался. — Пока Хафса тут, никто от голода не умрет! Коли нужны питомцу госпожи скорпионы, достанем и скорпионов!

— Я пошутила, Хафса, — призналась, но куда там, он уже вовсю отдавал приказы по отлавливанию ядовитых гадов.

— А сами вы чего изволите, госпожа? — разогнав всех слуг, осведомился он, пытливо заглядывая в мое лицо. — Скоро будем подавать ужин. Не желаете ли музыкантов пока послушать? Или танцовщицами полюбоваться? А может, прогулку совершить изволите?

— Угадал, старый пес, — раздалось за нашими спинами. — Госпожа совершит прогулку — в одно очень красивое место!

Я обернулась и увидела парня. Тут же без труда догадалась, кто это — тот самый Аман, для которого меня и выкрал из храма Мансур. Одно лицо с матерью! Те же черные кудри, только у него до широких по-мужски плеч, а не до пояса. Тот же гордый, прямой нос и твердо очерченный подбородок — характерец тоже, видимо, не из легких.

Глаза другие — тоже большие, миндалевидные, но цвет серый, ничем не примечательный. Наверное, этим в папу пошел.

И выражение во взгляде не такое, как у матери. Она смотрит с улыбкой, располагая к себе, заманивая в свои сети обманчивой простотой, а вот ее сын глядит дерзко, сразу утверждая свое высокое положение. И оценивающе, разглядывая меня без тени стеснения, словно решая, стоит ли невеста того, чтобы потратить на нее время.

А вот губы мамины один в один, большие, пухлые по-женски, немного не идущие мужскому лицу. Настоятельница называла таких мужчин-паломников сластолюбцами и зорко следила, чтобы послушницы к ним не приближались. Она им не доверяла. Может, и не без оснований — помню, какими взглядами они стреляли в сторону молодых девчонок.

— Госпожа Найяна, — Хафса отвесил глубокий поклон — и как только у него тюрбан не падает, — позвольте представить вам досточтимого принца Амана!

— Давай без церемоний, — жених поморщился, отмахнулся от него и подошел ко мне. — Можно на ты?

— Конечно. — Я с любопытством всмотрелась в него.

Нет, вовсе не потому, что он был ярко, даже нагло красив и прекрасно об этом знал. С такой мамой иначе и быть не могло. Мой интерес был обусловлен поиском в этом юноше сходства с Мансуром. Но тщетно, вообще ничего общего. Видимо, принцы пошли в своих родительниц. Узнаю точнее, когда познакомлюсь с матерью Мансура.