Голем - Алексей Калугин

– Ну… Наверное.

– Почему?

– Понятия не имею!

– Да потому что человеческий образ является для нас Универсальным Критерием Прекрасного!

– А мне кошки нравятся, – не оборачиваясь, сказал Камохин.

– Кошки нравятся не всем, – заметил Володя. – Кто-то их даже терпеть не может.

– То есть кошки не вписываются в Универсальный Критерий Прекрасного?

– Скорее всего, нет.

– А коала? – спросил Брейгель. – Они милые, как плюшевые медвежата. Они всем должны нравиться.

– Я слышал, они воняют мерзко.

– Почему?

– Ну, такой уж у них метаболизм.

– Значит, они тоже за рамками УКП?..

– Да я же не о том говорю! – едва ли не в отчаянии воскликнул Сергей.

Манера стрелков уводить разговор вбок от главной темы казалась ему не просто странной, а какой-то противоестественной, что ли… Как будто они говорили на каком-то странном эзоповом языке, метафористика которого была понятна только им двоим.

Вот и сейчас!

Брейгель будто не услышал последнюю фразу Сергея!

– Послушайте! – вскинув руку к плечу, он звонко щелкнул пальцами. – Я понял, в чем тут дело! Док предлагает новый взгляд на теорию эволюции!

– Он уже предлагал, – заметил Камохин.

– Нет, это совершенно иной взгляд!

– Да неужели? – саркастически усмехнулся Камохин.

– Движущая сила эволюции – это поиск Универсального Критерия Прекрасного! От плесени – к цветку! От бесформенной амебы – к изящной бабочке! От каркающего птеродактиля – к поющему соловью!..

– От чешущей бок мартышки – к храпящему на том же боку мужику, – вставил Камохин.

– Ты переходишь от общего к частному.

– Значит, по-твоему, человек – венец природы?

– Конечно.

– Почему?

– Он прекрасен во всех своих проявлениях.

– Ну не скажи!

– Ладно, не во всех. Зато он умнее всех.

– Умнее – это значит хитрее, изворотливее, лживее?..

– Человек – единственный, кто смог постичь смысл своего существования!

– И в чем же он заключается?

– В познании истины!

– Боюсь, мало кто с этим согласится…

– Пауки! – воскликнул вдруг Сергей.

– Вот видишь, – хмыкнул Камохин. – Сергей считает, что Универсальному Критерию Прекрасного соответствуют пауки.

– Да нет же, – взмахнул фонарем Сергей. – Пауки бегут не в ту сторону!

24 июня. День

Сергей был прав. С десяток киберпауков, ловко перебирая тонкими, похожими на согнутые проволочки, ножками, деловито бежали по стенам, направляясь в ту же сторону, что и люди.

– Я что-то не до конца тебя понял, – потряс головой Брейгель. – Ты сказал: пауки бегут не в ту сторону?

– Ну конечно! – лучом света указал на стену Сергей.

– А куда, по-твоему, они должны бежать?

– Обратно. – Сергей указал в ту сторону, откуда они пришли.

– Позволь тебя спросить: почему?

Сергей молчал, не зная, что ответить. Вернее, ответ у него имелся. Но он был почти уверен, что, услыхав его, квестер скажет, что все это бред. Или еще похлеще припечатает.

– Во всем виноват Док, – вынес вердикт Камохин.

– Серьезно? – удивленно посмотрел на него Брейгель. – Ты так думаешь?

– Конечно, – кивнул стрелок. – Идем дальше.

Не останавливаясь и даже не задерживаясь, они прошли мимо левого ответвления от главного туннеля, в котором три дня назад Сергей с Володей встретили квестеров.

– А вы разве не оттуда пришли? – указал в сторону прохода Володя.

– Оттуда, – кивнул на ходу Камохин. – Именно поэтому нам там делать нечего.

– Мы взорвали проход, чтобы оторваться от бомжей, – напомнил Брейгель. – Нужно искать обходной путь.

Володя с досадой прикусил губу. Он даже не подумал о том, что проход, который привел квестеров к месту встречи, стал непроходимым. Хотя следовало бы. Но, с другой стороны, насколько велики их шансы найти другой выход на поверхность? Кто вообще сказал, что эти проходы куда-то ведут, а не упираются в конце концов в глухую стену?..

– Ты что-то начал говорить о Доке, – напомнил Камохину Брейгель.

– Это все его Универсальный Критерии Прекрасного. Он этот критерий с ходу придумал и выдал как оформленную, почти законченную теорию. Как будто полжизни положил на ее создание. Он-то сказал и забыл. А все теперь старательно высматривают вокруг факты, подтверждающие теорию Универсального Критерия Прекрасного.

– Вы хотите сказать, что господин Орсон… – начал было Сергей и осекся.

Он не мог найти нужных слов для того, чтобы выразить свои мысли. Те слова, что у него имелись, казались слишком резкими. И даже грубыми. Ну, то есть совершенно не подходящими для данной ситуации. Другие же не совсем точно отображали суть того, что он хотел сказать.

– Крис Орсон – гений, – закончил за него Камохин. – Во всех отношениях. Но есть у него одна любопытная черточка. Он очень любит строить умозрительные теории. Ну, в смысле, не полный бред, выловленный из воздуха. Все его гипотезы вполне могли бы иметь право на существование, если бы…

Камохин запнулся, столкнувшись с той же самой проблемой, что и Сергей.

– Если бы они имели такое право, – подвел наконец-то черту Брейгель. – Док вовсе не безумный ученый. Для него это своего рода интеллектуальная игра, не позволяющая мозгам ржаветь.

– Ну да, – кивнул Камохин. – Док сказал и забыл. А эти ребята теперь считают, что киберпауки просто обязаны вести себя в соответствии с теорией Универсального Критерия Прекрасного. Потому что так сказал Крис Орсон!

– То есть он просто разыграл нас? – не поверил услышанному Сергей.

– Нет, конечно. Когда Док развивал свою теорию, он и сам в нее искренне верил. Однако он-то прекрасно осведомлен о том, что любая гипотеза требует неопровержимых доказательств. А теория – это только теория. Не меньше, но и не больше. Вы можете с ней соглашаться или нет. Можете попытаться ее опровергнуть. Или отыскать доводы в ее пользу… Док заразил вас, как вирусом, своей верой. При этом у него самого к этой заразе иммунитет. Крис Орсон – исключительно здраво и рационально мыслящий человек.

Услыхав такое, Сергей с Володей призадумались. С одной стороны, у них вроде бы не было оснований не верить квестерам. Однако с другой – им не хотелось терять то весьма благое ощущение осмысленности происходящего, что вернулось в их жизнь с появлением Криса Орсона, провозгласившего принцип Универсального Критерия Прекрасного. Помимо того, что это была на удивление красивая и изящная теория, она оказалась еще и невероятно проста для понимания. Ни у кого как будто не возникало сомнений в том, что красота когда-нибудь непременно спасет мир. Отсюда легко и просто сделать еще один шаг и поверить в то, что в основу всего мироздания заложен вселенский принцип УКП. А почему нет? Должны же быть у мироздания хоть какие-то принципы! А то ведь, если полагаться исключительно на теорию относительности, можно все и вся свести к формуле E = mc2.