Трагедия на Неве. Шокирующая правда о блокаде Ленинграда. 1941-1944 - Хассо Г. Стахов

Спустя сутки 132-я пехотная дивизия лишается 30 процентов наступавших солдат. Точнее 16 офицеров, 494 унтер-офицеров и рядовых. Еще через день вязнут на заболоченном берегу речки Черной танки и штурмовые орудия немцев, выделенные для поддержки наступления. Гвардейцы генерал-майора Гагена переходят в контратаку. Но и они, подобно немцам, застревают в кустарнике и болоте, в то время как те в конце концов выбираются оттуда, чтобы продолжить свое наступление. Вновь борьба ведется за каждую поляну, рощу и лесную дорогу. Солдаты, прорвавшиеся в конце сентября к развалинам Гайтолово, закрывшие брешь на стыке с 121-й пехотной дивизией и тем самым завершившие окружение 6-го советского гвардейского корпуса, уже вовсе не напоминают тех, кто четверо суток назад перешел в наступление. Их генерал Фриц Линдеманн, который позднее умрет от гестаповских пыток как участник заговора 20 июля 1944 года, докладывает в сентябре 1942 года о своих потерях: всего погибло 1628 военнослужащих, в том числе 47 офицеров.

На северо-западном участке вклинения русских в «Бутылочное горло» в 28-й легкопехотной дивизии, которая расположена диагонально противоположно 132-й пехотной дивизии, находящейся на юго-восточном участке этого фронта, ситуация складывается похожим образом. Когда 30 августа дивизии отдается приказ собраться под Мгой и быть в готовности к началу боевых действий, то выясняется, что у нее имеется большой некомплект личного состава. На пути из Крыма все еще находится один пехотный батальон и истребительно-противотанковый дивизион. Кроме того, вакантны 1800 должностей, а еще 1500 солдат находятся в отпуске. Многие солдаты, хотя и побывали в боях, совсем еще юнцы, а прибывшее пополнение вовсе не имеет боевого опыта. Широко раскрыв глаза, слушают они невероятные истории старослужащих обер-ефрейторов, носящих на левом рукаве знак «Крымского щита». Под Севастополем и на Керченском полуострове дивизия потеряла 1200 человек убитыми.

Подъездные пути к линиям заграждений вокруг района вклинения Второй ударной армии, как правило, одноколейные, без твердого покрытия и труднопроходимые. По ним беспрерывно ведется ожесточенный беспокоящий огонь. Тем временем поезд с отпускниками 28-й легкопехотной силезской дивизии уже покинул вокзал в Бреслау (Вроцлав. — Ю. Л.). Когда к полуночи 9 сентября он прибывает в Мгу и оказывается в пяти километрах от острия наступающего клина гвардейцев Гагена, то солдаты сразу же попадают под минометный обстрел и слышат шум боя, который идет поблизости от них.

Вокруг них свистят трассирующие пули. Уже на пути к тыловой позиции, где они должны получить боевое снаряжение, среди отпускников появляются первые раненые. Сопровождающие их на медицинский пункт однополчане не скрывают своей зависти. Для этих раненых бой уже закончился еще до того, как они увидели противника. В этот момент некоторые старые солдаты вспоминают, как в Крыму они болели желтухой. Один из солдат 49-го легкопехотного полка 28-й дивизии, в которой желтухой заразился каждый третий, делится впечатлениями: «Некоторые из нас смотрели тогда в зеркало и вздыхали, сожалея, что так и не могут пожелтеть!» Под этим подразумевалась желтая окраска глазного яблока как первый признак этой болезни. Каждый мечтал таким образом вырваться живым из той мясорубки. Старые вояки хотя и знали, что все равно от своей судьбы никуда не уйдешь, тем не менее не видели смысла искушать ее.

Прежде чем солдаты успевают осмотреться, их уже бросают в яростные бои. В хронике 83-го легкопехотного полка 28-й дивизии это описывается так: «Нашей артиллерии все труднее прицельно уничтожать скопления противника, так как немцы и русские перемешались, с ожесточением вцепившись друг в друга».

Противник находится везде и в то же время нигде. Когда однажды утром командиры батальонов и рот прибывают на командный пункт командира 83-го легкопехотного полка за получением приказа, то прямо перед ними внезапно начинают валиться на землю мощные деревья. Это делает неведомо откуда взявшийся русский танк. Он приближается к командному пункту на расстояние 50 метров. Из прилегающего кустарника русские открывают отчаянную стрельбу. Вырвавшиеся вперед и теперь оказавшиеся в окружении мелкие группы солдат противника пытаются пробиться к своим войскам на восток. Немецкие офицеры стремглав покидают командный пункт, спеша к своим подразделениям. Русский танк удается подбить, экипаж сдается в плен.

Один из командиров рот в эти дни затянувшихся лесных боев находит самый лучший способ управления подразделениями, когда приходится действовать вслепую, не видя друг друга. Он решает подавать сигналы с помощью свистка. Вот что рассказывает об этих днях обер-лейтенант Зигфрид Вебер, командир одного из батальонов 49-го легкопехотного полка 28-й дивизии: «В сплошном густом лесу и прилегающем к нему кустарнике бой велся, как правило, с близкого расстояния, переходя в рукопашную схватку. Все чаще противнику удавалось с помощью танков и приданной пехоты вклиниваться в наше расположение. Мы отражали его атаки автоматическим оружием, ручными гранатами или саперными лопатками в рукопашном бою. Русские входили в состав одной из элитных частей. Никто из них и не помышлял сдаваться. В плен попадали только раненые».

Батальон обер-лейтенанта Вебера придан 121-й пехотной дивизии на северо-восточном фланге русского вклинения. Задача дивизии заключается в закрытии бреши на «электропросеке» (линия высоковольтных передач, ведущая от Волховской ГЭС через Гайтолово к Петербургу. — Ю. Л.). С юга то же самое должна сделать 132-я пехотная дивизия. Батальон Вебера переподчинен 407-му пехотному полку 121-й дивизии. Обер-лейтенант рассказывает: «Передовые подразделения полка намертво залегли в 400–500 метрах от объекта атаки — одной из высоток перед Гайтолово. „Электропросека“ тянется по северному склону обратного ската голой высоты, мощно укрепленной, и где отрыты глубокие окопы и установлены орудия». В течение двух суток 407-й полк уже пытался безуспешно атаковать, но никак не мог закрыть здесь котел окружения. 132-я пехотная дивизия также залегла в 800 метрах южнее этой высотки. Ей предстоит еще раз подняться в атаку, в то время как северная группа должна удерживать свою позицию. Но все оказывается не так просто, как это звучит на словах. Вебер продолжает свой рассказ: «Противник полностью господствует в районе боевых действий, ведя настильный и навесный огонь своими артиллерийскими орудиями и минометами. Они стреляют как из котла, так и с высоты, а также с восточного направления. Снаряды разрываются, ударяясь о стволы деревьев. Но солдаты не в состоянии окопаться, так как после каждой попытки вынуть грунт саперной лопаткой в этом месте сразу же появляется вода. Почва здесь влажная и болотистая, ко всему прочему несколько раз в день идет дождь. Ночью температура падает ниже нуля градусов. Солдаты насквозь промокли. Плащ-палатки от дождя и холода задубели. У нас почти нет возможности хотя бы немного вздремнуть. От русской позиции нас отделяют всего 30–50 метров».

Обер-лейтенант Вебер не теряет самообладания в этом кошмаре. Позднее он расскажет, что просто рассчитал, сколько времени его 3-й батальон сможет еще продержаться в таком аду. Неизвестно, вспоминал ли он о словах, которые ему вдалбливали в военном училище: «Первой заповедью на войне является решительность действий. Каждый военнослужащий, независимо от того, является ли он самым крупным военачальником или солдатом-новобранцем, должен постоянно помнить, что невыполнение задачи влечет за собой более тяжкие последствия, чем ошибка в выборе средств». Возможно, желание спасти своих солдат стало для него поводом к решению, которое он в конце концов принял. Вероятно он сказал себе: «Конечно, если батальон займет высотку, то на него наверняка обрушится еще более сильный огонь врага, а кроме того, через занятую немцами господствующую позицию могут попытаться прорваться на восток окруженные красноармейцы. Но зато, заняв высоту, он окажется в выигрышном положении, так как эта позиция русских оборудована в сухой почве. Тем самым крышка котла захлопнется, и потери, которые при этом могут возникнуть, будут оправданы». Итак, следует приказ: «В атаку, вперед!»