Эскорт для предателя - Дэвид Игнатиус

Карим заставил себя сделать шаг, потом еще один. Наконец он дошел до тропинки. Со стороны пруда шли все новые молодые парочки, следом за ними неторопливо шагал полицейский. Молави попытался совладать со страхом, преобразовать дрожь в уверенную силу. Патрульный приближался. Это был молодой парень с маленькими круглыми глазками-бусинками и густой бородой, таким наверняка нравится подкрадываться к спрятавшимся в кустах любовникам. Молави остановился, у него на ладонях выступил пот. Полицейский что-то сказал ему. Что он говорит? Мовазех башин! «Не забудьте!» Парк закрывается через час.

Молави тупо посмотрел на патрульного и кивнул. Хадж ага, нохакерам. «Понял, офицер». Спасибо.

Молодой ученый пошел к выходу другой дорогой. Если полицейский выговорил ему, что уже поздно и пора уходить, значит, больше никто за ним не следит.

По дороге Молави задумался, откуда лучше выйти на связь. Из дома не стоит, там наверняка наставили «жучков». Тем более не с работы. Из ресторана или кафе тоже не получится. Тогда лучше всего прямо отсюда, из парка. Он прошел мимо стадиона «Энгелаб». Вокруг гуляли несколько человек, но за спорткомплексом, в английском парке, никого не было. Карим нашел отдельно стоящую скамейку, окруженную деревьями, и сел. Достал из кармана пластиковую имитацию камня, попробовал повернуть так и сяк, пытаясь найти стык, и тут устройство открылось. Разглядев миниатюрную клавиатуру, он нажат кнопку «1», а затем приложил прибор к уху и стал ждать ответа.

Джеки сидела в ресторане на крыше отеля, когда зазвонил особый мобильный. Этим вечером она ужинала одна. Официанты хлопотали у другого столика, вдалеке от нее. Приложив телефон к уху, она начала тихо и отчетливо говорить по-немецки, на языке, который, как она помнила, Карим Молави должен был знать.

— Мы прибыли, чтобы отвезти тебя в отпуск. Слушай внимательно и сделай все в точности, как я скажу.

— Да, — ответил Молави, прижимая дрожащей рукой к уху замаскированный под камень аппарат.

— Завтра уйдешь с работы рано, днем. Скажи, что тебе нездоровится. Отправляйся на Восточный автовокзал. Осторожно, понял? Садись на автобус до Сари, это на берегу Каспийского моря. Дорога займет примерно пять часов. На работе никому не говори, куда отправляешься.

— Да, безусловно, — ответил Молави.

Его удивило и то, что голос оказался женским, и то, что с ним говорили по-немецки. Но в этом секрет американцев. Они могут маскироваться под кого угодно.

— Когда приедешь в Сари, остановись в отеле «Асрам» на площади Гола. На следующее утро иди в ресторан, позавтракай. К тебе обратится мужчина-араб и спросит, не ты ли доктор Али. Он знает тебя в лицо. Задай вопрос, как его имя. Он скажет, что его зовут Салех. Когда он выйдет из ресторана, следуй за ним. Все понял?

— Да, — ответил Молави.

— Тогда повтори, чтобы я убедилась, что ты все правильно запомнил.

— Автобус в Сари. Отель «Асрам». Господин Салех.

— Скоро ты окажешься в безопасности, друг мой.

Карим Молави хотел спросить, что они будут делать дальше, голос в телефоне умолк. Он быстро убрал аппарат в карман и пошел к освещенному проспекту Вали-Аср, чувствуя жжение в желудке.

На следующее утро Молави вновь пришел на работу в безымянное белое здание в Джамаране. При нем, как обычно, был небольшой черный портфель, но на этот раз в нем лежали две смены белья, зубная щетка и сухой дезодорант. Проходя мимо камер наблюдения под потолком, он кивнул секретарше и охраннику. Возможно, он видит их в последний раз.

Карим шел медленно, едва не шаркая, имитируя походку сильно простуженного человека. Проходя через вестибюль, он громко закашлялся.

— Афият баше, — сказала секретарша. «Будьте здоровы». — Как вы?

— Заиф. Ларз дарам, — ответил Карим. «Слабость, и знобит».

Секретарша ласково, с материнской заботой поглядела на него.

— Бедный мальчик, — сказала она.

Для старших он так и остался талантливым мальчиком, замкнутым молодым физиком с роскошными черными волосами.

Молави остановился у входа в кабинет доктора Базаргана и снова кашлянул, прежде чем войти. Извинился, не подав ему руки и сказав, что не хочет разносить заразу. Начальник сочувственно кивнул. Он постоянно изображал, что очень занят, хотя делать ему было особо нечего. Он являлся скорее надсмотрщиком, чем истинным руководителем. Спросил Молави, как продвигаются исследования. «Прекрасно», — ответил Молави. Заведующий лабораторией отлично знал, что большая часть его работы в последнее время заключалась в чтении научных журналов. Ему почти месяц не доверяли ничего важного. Молави снова закашлялся, и Базарган спросил, не лучше ли ему пойти домой и подождать, пока он не поправится.

— Может, позже, — ответил молодой ученый, сокрушенно качая головой. — Сарма хордан. «Продуло».

Он сидел за рабочим столом больше часа, просматривая сначала газеты, потом научные журналы из Америки. Иногда покашливал, так, чтобы было слышно другим. Карим переворачивал страницу за страницей, глядя на яркие фотографии с выставок и читая о последних открытиях, сделанных в лабораториях США. «Как же так, почему эта огромная машина по выпуску денег опасается, даже боится небольшой, пропитанной насквозь ложью страны, такой как Иран?» Может, американцы объяснят ему это. Он закрыл глаза и представил себе, как летит в самолете. Куда-нибудь, только бы из Ирана. Может, в Германию. Вспомнил немецкую девушку, которая дружила с ним, когда он учился в Гейдельбергском университете. У нее была такая большая грудь… и он лишь мечтал, когда она попросит, чтобы он коснулся ее. Теперь, когда выяснилось, что Труди еврейка, она стала для него еще привлекательнее.

Карим открыл глаза. Утро кончилось, наступил день. Он снова кашлянул, и теперь горло заболело по-настоящему. Что еще сделать, чтобы замести следы? Он позвонил Хусейну, двоюродному брату, бывшему старшему офицеру Корпуса стражей исламской революции, и договорился поужинать с ним на следующей неделе. А почему бы и нет? Хусейн назвал день. Его голос звучал словно издалека, будто он выкурил первую за сегодняшний день трубку опиума.

— Баше? — спросил Молави.

«Ты в порядке?» Как трогательно. Кто бы там ни прослушивал его телефон, он подумает, что Карим строит планы на будущее и хочет позаботиться о своем злополучном брате, уволенном из Корпуса.

Иранский друг заехал за Джеки в отель «Азиз» рано утром. Она спустилась в вестибюль и приветствовала его, обняв столь страстно, что администратор и посыльный едва не покраснели. «Я уеду на пару дней», — сказала Джеки администратору по-английски, нараспев и с немецким акцентом. Друг везет ее в Исфахан, откуда он родом, чудесный город в центральном Иране. Часть багажа она оставит в отеле «Азиз» до возвращения. Достав из сумочки пачку стодолларовых купюр, она отсчитала две тысячи и оплатила номер вперед, хотя истинная цена была вполовину меньше. Апартаменты должны оставить за ней до ее прибытия.