Песнь ветра - Константин Гуляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Гармония не опускает руки. Она верит, что мир еще достигнет совершенства.
Расскажи, Снегурочка…
– Сне! Гу! Ро! Чка-а!!!
Что-то забрезжило на грани сознания, заворочалось, ворвалось, разметало дивный сон – грубо, нахраписто… сон поплыл, истончился и исчез без следа.
Через какое-то время я осознала себя проснувшейся, свирепо задрыгала ногой, спихнула с себя пуховый, снежный покров и с протяжным стоном села.
– Сне! Гу! Ро! Чка-а…
Я медленно разлепила глаза и повернула голову. Растрепанные кудри мои, казалось, пережили буран – визгливый источник непотребства сквозь них я еле разглядела. Чудовищные крики неслись из волшебного зеркала в углу опочивальни – в нем маячила разукрашенная елка, егозящие на стульчиках детишки и смущенно перетаптывающийся с ноги на ногу дедушка. И тут уж я проснулась окончательно!
Мор весны, да сколько можно!!!
Хорошо, что они меня не видят!
Завьюженной поземкой я вылетела из постели, кинулась к купели и пустила живую воду во весь напор. Так… что? Кофе? М-м… нет. Сегодня – диетический коктейль. Я кинула колкий взгляд на морозильный комбайн, и тот нехотя заурчал.
– Нет, ребята… давайте позовем очень дружно!!!
У меня заломило виски. Ох, с этим надо что-то делать! Я схватила волшебное ай-зеркальце, и вспорхнула с ним на весы.
– Сне!!! Гу!!! Ро!!! Чкааа!!!! – зазвенело у меня в ушах. Вот злодеи…
В зеркальце показался аристократичный лик старого ворчуна. Он, в свою очередь, подслеповато вглядывался в мое лицо. Да, он тоже меня практически не видел, но по другой причине. Ничего, скоро разглядит… Я пока скосила глаза на заиндевевшее табло весов. Ой-е-е… это ж просто ужас! Где это я так?! Нешто у кикиморы?.. Да мы там, почитай, и не трапезничали…
Ворчун меня, наконец, разглядел. Его безволосые брови взметнулись вверх в изумленном негодовании.
– Шо?!! – вымученно простонал он, – опять?!!
– Кощеюшко… – я затрепетала ресницами, смахивая мгновенно замерзающие слезинки. – Выручай…
– Сударыня! Это решительно исключено!!! Ну сколько можно? Я старый, больной маг – у меня подагра!!! В конце концов, вы меня компрометируете!
Запоздало пришло озарение —это я себе надысь пончик наколдовала, вот что!!! Потому что огорчилась… Какие мне теперь весы…
– Кощеюшко… – я заломила руки и поникла головушкой – взгляд опять упал на треклятые весы, и по щеке скатилась уже настоящая, соленая слеза – щека тут же зачесалась. – Ну в последний-препоследний разочек!
– Невермор!!! Вы мне это каждый год обещаете!!!
– Ну ва-аше бессмертие! На сей раз слово мое твердо, как айсберг!
– Охохонюшки… Ну что ты с ней будешь делать…
– О, я таю… сударь, вы – прелесть! – я чмокнула его изображение, сбросила вызов, кинулась к туалетному столику и начала наносить тончайшим слоем амброзию на лицо. Амброзия в сочетании с живой водой выдает потрясающий эффект! Все завидуют!
– Дети! – неслось из-за спины, – я только что узнал, что мою внучку похитил гадкий Кощей Бессмертный!.. Расскажи нам, лисичка, как это случилось?..
Ай-зеркальце опять засверкало. Эт-то еще кто?.. А, подруга…
– Ты представляешь?! – защебетала Кикимора, – что вчерась учудил этот охальник Леший?!
– Угум, – промычала я, так как мне нельзя было шевелить лицом. – Угумумум… – в смысле, рассказывай!
Я зажала ай-зеркальце плечом, взяла коктейль и отправилась к наполненному, пузырящемуся источнику. Пока
они занимаются моим освобождением, у меня еще часик есть.
Нет, но все же – решено! Это – в последний раз! На следующий год я буду вовремя. Клянусь бородой дедушки!
Каспер
Не, машины у дачников – это хорошо.
Мы бы и сейчас на машинах поехали, каждый на своей – тут от города двадцать минут езды, но Ленка говорит: нет. Поедем на электричке, как белые люди. Да, Женя? Угу, мрачно басит Женя, владелец газет-пароходов и навороченного кроссовера до кучи, – угу, мол, как белые люди, все чин-чинарем…
Ага, попробовал бы он чего Ленке вякнуть – хе, раскатала бы по кустам по закоулочкам. Чай, не на дачу собрались такой толпой – на очередное мероприятие. И решили – за нас решили – ехать вместе: видать, чтоб пообщаться в неформальной обстановке. Что за мероприятие и не знал никто толком, только Ленка – так та, ясно дело, молчит, как партизан – сами, мол, увидите. И еще вот та-а-ак улыба-а-ется… зловеще. Вообще-то она нам не Ленка, а Елена… какойтовна, но, так как ею сразу было заявлено, что на мероприятиях никаких отчеств и «пиететов», то так она Ленкой и осталась, невзирая на статус.
Каспер мой вьется вокруг Маринки, сволочь. Как только я на нее хочу посмотреть – так вижу его рожу. Был такой мультик раньше про Каспера, детское привидение. Так Каспер там – милота-милотой. Мой же – помесь Фредди Крюгера с чудищем Франкенштейна. Так что приходится мне больше под ноги смотреть. Вернее, не так: на Маринку – под ноги, на Маринку – под ноги… Беда. Стою я неудобно, спиной вперед – из-за этого в окно долго не посмотришь, глаза устают. А Маринка – вон она, через три скамейки. Тоже стоит, покачивается. Того, что я на нее поглядываю, она не замечает. И слава богу.
Полчаса мучений – и вот она, платформа. Высыпали, загалдели, закурили – и организованной толпой куда-то влево и вниз, за Ленкой. В рюкзаках у каждого пожевать, попить, ну и, может, свитерок у кого запасливого на случай похолодания. А может, и зонтики с дождевиками. Это я так гадаю, пока иду: у кого рюкзак тощий, а у кого – эге-гей, небось жратвы на дивизию.
Каспер уже вокруг меня вьется – то за шкирку холодом пробирает, то в поддых буцкает. Куда идем?.. Что там с нами делать будут, как изгаляться? То, что будут изгаляться – сомнений нет, уж если Ленка нас вместе собрала, да еще на электричке повезла – это явно не на шашлыки. Главное, чтоб коленки заранее не подгибались, а там прорвемся.
Маринка где-то позади маячит, отстала. Зато Женя наш чешет, как марафонец, впереди всех. У него, небось, спортзал каждый день, бассейн с фитнесом и качалкой и банька под вечер. Мне-то без разницы, я просто так за других радуюсь. Есть к чему стремиться.
Долго идем. Уже и дома кончились, а мы все наяриваем. Растянулись на полкилометра по одному—по двое, в лес свернули. О, господи, это что-то новенькое. Предыдущие мероприятия в цивилизации проводились, в городе. Они у нас растяжками назывались, или стрейчами – на западный манер. Это когда нам свои способности удесятерять приходилось – а без этого стрейча, то есть задания,