Счастье на бис - Юлия Александровна Волкодав

заметил закономерность и понял, что вероятность повторного приступа очень велика, если укол сразу не снял все симптомы.

– Всеволод Алексеевич, ну чего вы боитесь? Я рядом. Уже так близко, что даже неприлично.

– Да конечно… близко. Повернулась задом… как жена через двадцать пять… лет брака.

Сашка не знает, ей краснеть или смеяться? Ну что он за человек?

– Я-то надеялся… на обнимашки там всякие…

– Ну простите, Всеволод Алексеевич! Опыта мне не хватает! Честно сказать, вот чтобы спать с мужчиной – в прямом смысле этого слова, – вы у меня первый.

Ого, теперь ей удалось его удивить. И отвлечь от всех мрачных мыслей сразу. У него аж глаза блеснули.

– И да, я не знаю, как это делается!

– Да… велика наука… Иди-ка сюда, девочка. Ближе, не стесняйся… Стесняться уже поздно… Вот сюда ложись, головой на плечо…

– Нет, так нельзя. Я вам на грудь буду давить.

– Это не грудь… тетя доктор. Это плечо! У тебя что… по анатомии было?

– Пять у меня было! У меня по всем предметам было исключительно пять!

– Странно! Ну хоть голову… от жопы отличаешь, уже… неплохо. Да ложись ты! Вот так… хорошо. Будем спать… Боюсь, сегодня это все, что… могу предложить.

– Меня сегодня «спать» полностью устроит.

– Тогда спокойной ночи!

И Сашка не поручилась бы точно, так как свет они уже выключили, а ей и причудиться могло, но все-таки, кажется, он ее поцеловал. В макушку. Ужас какой! 

* * *

Доброго утра Сашка и не ожидает. Хорошо хоть остаток ночи проспали. Всеволод Алексеевич, как всегда после сильного приступа, вялый и грустный, всем видом демонстрирует, что вставать он сегодня не будет. Сашка и не настаивает. Приносит ему завтрак в постель, ворча, что надо как-то определяться: или уже в магазин идти и холодильник продуктами забивать, или ехать домой. Ждет реакции, но Всеволод Алексеевич молча кивает, задумчиво рассматривая содержимое тарелки. М-да, хотелось бы более конкретного ответа. Но и провоцировать его сейчас на выяснение отношений было бы верхом садизма.

Сашка не садистка. И даже вместо укола, который бы сейчас, не сомневаясь, сделал бы ему любой медик, выдает таблетки. Всеволод Алексеевич мрачно на нее смотрит:

– Думаешь, будет повторный?

Сашка пожимает плечами и садится рядом.

– Надеюсь, что не будет. Пейте.

– А почему тогда не в вену?

– Вам очень хочется, что ли? Понравилось? Дома вручила бы вам небулайзер, но кто бы его сюда брал?

Качает головой, однако таблетки проглатывает. Снова стекает на подушки. Совсем никакой сегодня. Дома, в Прибрежном, он на следующий день хоть во двор может выползти, на солнышке посидеть. А тут что? Лоджия с видом на Арбат и вся таблица Менделеева в воздухе?

– Саша, ты такси вызови заранее.

– Какое еще такси?

– В Мытищи.

Начинается! Совсем, что ли, с ума сошел? Она и вчера ехать туда не собиралась, а теперь и подавно. Съездить на одни похороны, а потом и ко вторым начать готовиться, что ли?

– А скорую вам тоже заранее вызвать или как? Всеволод Алексеевич, что за жертвенность во взгляде и тоне? Это вообще не ваше амплуа. Я никуда не поеду, я еще вчера вам сказала. И одного вас в таком состоянии тем более не оставлю.

– Ну сделай укол и поезжай!

– Я сказала «нет»!

– Саша, ты будешь жалеть.

– Я уже жалею. Что мы вчера туда поехали. Все, Всеволод Алексеевич! Закрыли тему.

Замолчал. Обиделся? Грустное сокровище. Дышит тяжело. А она еще на него ругается. Ну а как не ругаться-то? Замучил уже своими душеспасительными речами.

– Массаж сделаем?

– Сама предлагаешь? – усмехается. – Когда я отказывался?

Значит, не обиделся. Сашка разминает руки, достает из своей бездонной косметички-аптечки массажный крем без запаха, неспешными движениями начинает растирать ему грудь. Он сразу расслабляется, а через несколько минут Сашке без фонендоскопа слышно, что вдохи становятся глубже и полнее.

– А у тебя стало лучше получаться, – замечает Туманов. – Увереннее как-то. Как у профессионального массажиста.

– Я и есть профессиональный массажист, у меня дома где-то сертификаты валяются. Покажу при случае, если хотите.

– Так, а что ж ты раньше… Жалела, что ли? Или стеснялась?

Ответить Сашке не дает какой-то странный звук.

– А у нас гости, – спокойно комментирует Всеволод Алексеевич, обладатель чуткого слуха.

У Сашки аж руки холодеют. Но Всеволод Алексеевич абсолютно невозмутим, только простынку чуть выше натягивает, чтобы живот прикрывала. В целом же они составляют чудесную композицию: раздетый Туманов с блестящей от крема грудью и сидящая рядом с ним на кровати, поджав под себя ноги, Сашка, сертифицированный массажист в домашней растянутой футболке.

Так их и застает появившаяся на пороге… Нурай. Сашка не видела ее уже много лет, но сразу узнает. Располнела, но, если бы не веселенькая жизнь и вечная диета диабетика, Сашка тоже бы прибавила пару размеров. А Нурай никто нервы не треплет, видимо, и по ночам ее никто не поднимает.

– О, Машенька! – первым нарушает мертвую тишину Всеволод Алексеевич.

– Меня зовут Нурай. Вы так и не запомнили!

А Нюрка молодец, быстро с шоком справилась. Сашка медленно выдыхает и вылезает из кровати, не забыв прикрыть сокровище простынкой.

– Ну привет!

– Что ты тут делаешь? – Нюрка цедит слова, кажется, вместе с ядом.

– А ты? Прибраться пришла? Хозяйка на барщину отправила?

– Саша!

Это Всеволод Алексеевич, возмущенно. Ой, не лезьте, Всеволод Алексеевич, когда у девочек личное. А у девочек очень личное.

– Надо же, а я слухам не верила. Все говорили, что ты с ним спишь. Но я не могла этого представить.

– Завидно?

– Саша!!!

Всеволод Алексеевич, видимо, понимает, что добром встреча не кончится, и неожиданно бодро встает, накидывает халат.

– Девочки, пойдемте чаю попьем, что ли! Машенька, я помню, раньше ты очень любила эклеры. Можно заказать из кафе внизу.

– Я Нурай!!!

– Она Нурай, – подтверждает Сашка. – И я с ней за один стол не сяду.

– Да что я тебе сделала-то? – взвивается Нюрка. – Что ты на меня крысишься?

– Тебе списком? Давай не при…

Сашка глазами показывает на стоящего посреди комнаты в полном недоумении Туманова. Меньше всего ей хочется при нем выяснять отношения. Да ей вообще не хочется их выяснять. Одно радует: Всеволод Алексеевич резко ожил. Махнув рукой на девичьи разборки, идет на кухню чайник ставить. С телефоном в руках. Вероятно, все-таки собрался в кафе звонить и эклеры заказывать.

– Ну что? Мечты сбываются, да? Получила красивую жизнь в Москве?

– А что получила ты? Старую развалину в постель? – усмехается Нюрка и усаживается за туалетный столик Всеволода Алексеевича. – Он еще что-то может?

– Ты искренне считаешь, что