История одной любви - Лана Невская

Утром проспала до 11 часов. Папа ушел на охоту, а мы с мамой пошли в магазин, но они все были закрыты, и мы быстро вернулись домой.

Дома стали наряжать елку, которую мама купила накануне. Елка очень неважная, пришлось много потрудиться, прежде чем привели ее в должный вид. Я покололась и поцарапала все руки, но зато елочка получилась замечательная.

Часов в пять из отделения позвонил папа, чтобы я пришла его встретить и принесла ему пальто. Пришлось отложить украшения и ехать к нему. Он убил трех зайцев и куропатку, так что ему и нести их было тяжело. После обеда я закончила украшать елку уже одна, т. к. мама даже посмотреть не могла – так устала за день с хоз. делами.

Весь день думала о тебе, очень интересовали меня результаты выборов. Я чуть-чуть волновалась, хотя и не сомневалась в твоем успехе. (Выборы на должность секретаря комсомольской организации танкоремонтного завода).

Судя по интонации голоса, ты доволен своим переводом, а значит – и я тоже, тем более, что ты мне сообщил о возможности для меня работать и там.

Очень хочется узнать все подробности твоей поездки. О своем приезде к тебе на Новый год еще ничего определенного сказать не могу Да еще простуда прицепилась! Еще не хватало на Новый год свалиться в постель.

Хорошо, что ты позвонил сегодня все-таки, хоть и слышно было плохо, и поговорили мало

… До свидания, мое солнышко, детусенька моя родная! Крепко обнимаю и горячо целую. Всегда любящая тебя и всегда только твоя жинка

– Инуська-кукла. Орехова.

Вот и подошла эта история к своему завершающему и вполне логическому концу. Судя по тому, что в декабре написано всего 5–6 писем, да и то коротких и «ни о чем», народ вплотную занялся подготовкой к свадьбе и последующей новой, самостоятельной жизни.

Мама собралась увольняться с работы и переезжать к месту службы мужа в самый неподходящий для бухгалтера момент – по себе знаю: накануне составления годового баланса. Редкий специалист перейдет на новую работу в это время, т. к. делать годовой баланс, не зная чужих нюансов, – очень непростая задача.

И я вполне понимаю маминого начальника, который до последнего дня не был уверен, что сможет отпустить ее. Но вопрос все-таки был как-то решен, раз свадьба состоялась.

Папа завершал свои рабочие дела и, по-моему, как мог – оттягивал начало подготовки к свадьбе, и ждал маму, чтобы с ее помощью и поддержкой решить все эти, не свойственные ему, проблемы.

Как я поняла, к 8-10 декабря мама планировала уже приехать к папе и немедленно включиться в подготовку к свадьбе, которая была назначена на 16 декабря 1949 года.

Как там все это происходило – письменных источников я не нашла. Скорее всего – их и не было. Просто отпала необходимость в письмах и телефонных звонках. Они были уже вместе и общались без посредников.

А сохранить для потомков хоть какие-нибудь дневниковые записи они не догадались. Впрочем, им это было не нужно, а потомков еще и в проекте не было. И потом, им и в голову не могло прийти, что спустя 65 лет эти самые потомки заинтересуются их отношениями, да еще и выставят их на всеобщее обозрение и общественный суд.

Да-а! Простите меня, мама-папа, что я без разрешения вынесла вашу личную переписку на эти страницы.

Но ваши отношения так поразили меня, показались мне такими красивыми, возвышенными и чистыми, такими необычными для нашего времени и многими почти забытые, что я решила попробовать привлечь к этим письмам внимание молодых людей, ваших ровесников, чахнущих за компьютерами и говорящих на каком-то птичьем языке, заменивших все понятия любви, верности, нежности и заботы – на виртуальную переписку на клавиатуре, беспорядочный и безответственный секс, «пробные» и «гостевые» браки. И это в лучшем случае! А то и – на однополые! Парные бальные танцы сменились какими-то дикими плясками; нежные, лирические песни – ревом диких бизонов под шум Ниагарского водопада. Сатира и юмор не поднимаются выше пояса, а наркоманы колются и бросают использованные шприцы прямо на территории детского сада.

И мне захотелось, чтобы они хоть на минутку оторвались от всего этого, подняли глаза от компьютеров и оглянулись по сторонам, сняли наушники и прислушались к пению соловья, вышли на улицу и с замиранием сердца посмотрели на стройную девушку с длинной косой и томиком Ахматовой в руках.

Может, еще не все потеряно? Может, все еще будет? Может, все это где-то и есть, живет себе спокойно и счастливо и не высовывается – вот это самое, простое человеческое счастье, и настоящая бескорыстная любовь, которая НАВСЕГДА?

Очень хочется верить!

Наступила весна 1953 года. Мне пошел уже третий год, и жили мы в славном городе Ленинграде, в большой коммуналке на Мойке. Папа учился в Военно-политической Академии им. Фрунзе, и мы с ним по вечерам изучали собрание сочинений В.И. Ленина, потому что моя кровать стояла впритык к столу, где папа писал свои конспекты, а я смотрела его книги, рисовала его остро отточенными карандашами на всех бумажках, которые успевала стащить у него со стола. Когда мама пыталась меня занять игрушками, я серьезно заявляла папиным тоном:

– Не мешай! Мы работаем! – вот так и работали.

Так вот, в это славную весеннюю пору, папа получил письмо из ЗАГСа незабвенного города Рославля, в котором сообщалось, что брак между моими родителями расторгнут по суду, а восстановлен прежний, с Евгенией Кучеровой, в связи с тем, что у нее от этого брака в апреле 1950 года родилась дочь Лариса, которой исполнилось 3 года. В связи с этим отцу ребенка надлежит до совершеннолетия дочери выплачивать ей алименты в размере 25 % от зарплаты или вернуться в семью.

Я не стала терзать маму расспросами о подробностях и нюансах этого документа, но представила, какую разборку со стрельбой устроила она отцу в связи с «вновь открывшимися обстоятельствами»!

Пришлось папе опять ехать в Рославль восстанавливать историческую справедливость. Уж не знаю, как там все было, что было и чего не было – раньше ведь генетической экспертизы не делали – но мудрая Евгения сумела как-то опять надавить на отца так, что он не стал разбираться, чей это ребенок, и согласился платить алименты, только чтобы вернуть все свои браки в прежнее состояние.

В результате все оставшиеся 15 лет он платил алименты, а это немалая сумма с офицерской зарплаты! Девочку он никогда не видел, но какие-то знакомые говорили, что она очень на него похожа. Правда, в 3 года трудно определить, на кого похож ребенок. Моей внучке уже восьмой год, а я до сих пор не могу понять, на кого она похожа. Так, на всех понемножку

Но папе хватило этого подтверждения, чтобы признать ее. Значит, что-то все-таки было….

Так что это – еще одна тайна, которую родители унесли с собой.