Слово о солдате - Вера Михайловна Инбер

А девушки не танцевали. Они трудились тягчайшим и небывалым для себя трудом. Они выдували стекло.

— До войны ни на одном заводе не было девушек-стеклодувов, — сказал старик Павел Дмитриевич Титов, технический руководитель стеклозавода. — На производстве я пятьдесят один год, считаюсь мастером всех видов стекла, а такого, чтобы девушки стекло дули, признаюсь, не видывал. Тяжкое это дело, не женское! Как началась война, у нас многих работников взяли, ну девушки и пришли на их место. Молоденькие, а откуда сила берется! Вон эти у нас уже мастера — Верочка Судницина, Рая Якушева, Лена Шевякова и Валя Трифонова, — а возраст их: Вале девятнадцать лет, остальным — по восемнадцати. Задание на двести процентов выполняют.

Танцующая девушка улыбнулась бледной скользящей улыбкой: ведь даже такое простое движение лица, как улыбка, трудно дается при выдувании стекла.

В директорском кабинете стоит простой деревянный шкаф. На полках его расставлены все изделия этого завода: бутылочки с герметически закрывающейся крышкой, колбочки, сосуды, шприцы с делениями и многое другое.

Когда советская девушка стоит в очереди перед дверью донорского пункта, чтобы дать для защитников Родины свою молодую кровь, то эту кровь вольют в особую бутылочку, выдутую другой девушкой-стеклодувом.

Когда сестрица в госпитале, склоняясь над раненым, подносит ему стаканчик с лекарством, по строго обозначенной на нем дозе, то этот врачебный стаканчик сделан из стекла уральской девушки-стеклодувки.

И врач войсковой части, поддержав сердце раненого впрыснутой ему вовремя камфарой, пользуется шприцем все той же девичьей изготовки.

Нет малых работ на нашей Родине! И в каждой работе — сердечная, полная самоотдачи любовь к защитнику Родины, далекому бойцу.

Алексей Николаевич Толстой

Отважное сердце

Вот уж и правда, — знать бы где упасть — там соломки подстелить. Немцы меньше всего ожидали такого поворота войны на русском фронте, когда 19 месяцев назад, уверенные и наглые, двинулись тремя мощными колоннами на Киев, на Москву и на Ленинград.

Начало войны для нас всегда связано с обороной и, если нападающий противник очень силен, то и с некоторым отступлением, — причина этого в длительности нашей мобилизации из-за наших громадных пространств и сравнительно редкой сети железных дорог. Именно на этом построили немцы в 1941 году план разгрома Красной Армии — до конца нашей мобилизации. Они сосредоточили еще невиданные в истории войн силы и со всей яростью рвались вперед. Все преимущества были на их стороне, — их полная отмобилизованность, и количество вооружения, и преимущество инициативы нападающей стороны.

У нас было только одно преимущество над ними — то, что мы русские. Замечательно, что это, как раз, немцы и считали нашей слабостью, то, что мы русские, и то, что мы советские. Много веков немцы презирали и ненавидели нас. Они презирали нас за все, — за наш певучий, богатый русский язык, на котором можно выражать такие оттенки чувств и мыслей, как ни на каком другом; презирали наши обычаи и повадки, непонятные немцам; и широту нашей души, и нашу, с виду неказистую жизнь, и в особенности люто и дико возненавидели они русский народ за его мировую дерзость, — когда он своими силами, без чьей-либо помощи, устроил у себя социальный порядок. Недавно английский писатель Уэллс сказал о нас: «В четырнадцатом году Россия отставала от европейской цивилизации на триста лет, сейчас она руководит мировой войной».

В самом деле, наш народ — русские, украинцы, белорусы и другие союзные народы — за четверть века прошел трехсотлетний путь отставания и со всей отвагой, без колебания, с твердой верой в конечную победу, встретил железные полчища фашистов.

К осени 1941 года наиболее опасный для нас период войны миновал, — большими жертвами, потерей территории, мы сдержали бешеный натиск гитлеровской армии; им не удалось разгромить нас в период нашей мобилизации и до конца воспользоваться всеми своими преимуществами: и это обстоятельство обозначало не более и не менее как выигрыш нами всей войны. Нанеся под Москвой тяжелый удар по немцам и остановив до весны их наступление, мы получили возможность реорганизовать Красную Армию, обучить резервы, накопить вооружение и учесть весь опыт, приобретенный нами за время этой войны.

И, самое главное, во всем народе, и в тылу и в армии, стало крепнуть и расти национальное чувство, сознание своей гордости, боль за попранную проклятым врагом нашу Родину, стала расти и крепнуть долго раскачиваемая ненависть к врагу. Немцы сами наслали на себя нашу смертельную ненависть и теперь страшно расплачиваются за это.

Летом 1942 года немцам еще раз удалось наступать, правда, в масштабе, в пять раз меньшем, чем в 1941 году. Они воспользовались тем, что мы еще не были готовы для могучего встречного удара, и глубоким клином врезались в казачьи и кавказские земли. Но на этом и окончилось широковещательное торжество Гитлера. Надувшись из последних сил, он лопнул. Русская оборона оказалась немцам не под силу. Они не прошли под Сталинградом. Там не было линии Мажино; там, в щелях, среди развалин домов, сидели советские люди, и дух упорства, ненависти и отваги Красной Армии оказался крепче всей чудовищной военной техники фашистов; там огненным котлом кипела земля; все разлеталось в прах: и железо, и камни, но красноармейское сердце оказалось крепче камня и железа. Ни одна другая армия не выдержала бы такого испытания. Немцы не прошли, Сталинград стал их могилой.

Через 17 месяцев от начала войны реорганизованная, хорошо обученная и хорошо вооруженная Красная Армия доказала на изумление всему миру и в первую голову самим немцам, что русское наступление сильнее немецкой обороны.

Немцы надеялись на железобетон, стальные плиты, минные поля, рвы, пристрелянные площади и так далее. Оборона их фронта от Владикавказа до Ленинграда, слов нет, была могуча и, казалось, непроходима. Но в ней не хватало главного: яростного, отважного сердца, готового на любой подвиг ради правого дела; за броневыми и бетонными плитами немецкой обороны бились черные сердца бандитов, обмирали в безнадежной тоске дряблые сердчишки их сообщников по мировому преступлению.

Красная Армия потрясла немецкий фронт и, ломая и опрокидывая «неприступную оборону», погнала фашистские полчища прочь со святой русской земли.

С немцами случилась такая беда, какой еще не знает история войн. За два месяца нашего наступления они полностью, до последнего солдата, потеряли целую армию в 330 тысяч человек. Это уже не поражение, а катастрофа, от которой оправиться нельзя.

За 2 месяца Красная Армия, наступая, разбила сто две дивизии противника, — сто