Каникулы с чертёнком - Ольга Коротаева

Я подняла глаза на Магду.

– Что это?

Она лишь улыбнулась и вернулась к мужу, Гоша тут же снова заключил жену в объятия. А в двери, через которую он входил, показался Павел. Я отступила и быстро предупредила:

– Павел, я все уже сказала. Мне не нужен этот брак, и даже детский центр и приют меня не соблазнит. Зачем настаивать и покупать новое кольцо? Разве вы не понимаете слова «нет»?

– Очень понимаю, – усмехнулся мужчина и, взмахнув полой плаща, словно фокусник, отошел в сторону.

Я увидела Марго, и сердце екнуло. Моя подопечная, одетая в длинный плащ и остроконечную шляпу, важно прошествовала в комнату и, выудив из моей ладони кольцо, вдруг опустилась на одно колено. Протягивая мне украшение, громко сказала:

– Люба, будь моей мамой!

Я растерянно смотрела на девочку, не понимая, в какой момент мир вокруг вдруг стал сюрреалистичным. Я брежу? Что происходит?

Марго обернулась и крикнула:

– Маги, на помощь! Проклятие сильнее, чем мы предполагали.

– Марго, – наконец обрела я дар речи. – Это что такое?

– Это? – хитро посмотрела на меня девочка и подмигнула. – День зачарованных принцесс! Одну мы с папой уже расколдовали с помощью Ванильки, осталась еще одна. Ты!

Не поняв ни слова про принцесс и ваниль, я услышала главное и вздрогнула: с папой? Испуганно подняла глаза и увидела Льва. Лаврентьев в накинутой прямо на деловой костюм мантии и короне на голове как раз заходил в комнату под руку со Светланой. Глаза мужчины, казалось, полыхали серебряным огнем, губы изогнула властная усмешка. Я снова отступила и уже прижалась спиной к стене: вот точно царь! Не зря его так жена называла.

Внезапно Света опустилась передо мной на одно колено и, покачнув такой же остроконечной шляпой, что украшала ее голову, застыла рядом с Маргаритой.

– Прошу, стань мамой моей дочери.

Я нервно хихикнула и вжалась в стену. Ощущение сюрреализма усилилось. Что тут распыляют, раз такие глюки? Покосилась на «ведьму», но она обнималась с мужем и с улыбкой поглядывала на нас. Она же разбила шар, там наверняка что-то было. Того, что я вижу, просто нет. Быть не может! Так не бывает. Но доконал меня Лев.

– Будь моей женой и мамой моей дочери, Люба, – глухо попросил он и тоже опустился на одно колено.

Я уже готова была дико заорать и сигануть в окно, как в комнату влетела огромная псина – та, что недавно валялась на газоне, – и, закружившись по комнате, залилась лаем. Света завизжала так, что уши заложило, и забралась на руки к Гоше. Его жена недовольно цыкнула на псину:

– Фу, Ванилька! Весь кайф сломала, зверюга!

Света яростно отмахивалась бутафорской ведьмовской шляпой, когда дочь Лаврентьева бросилась на помощь… псу.

– Ванилька! – протянула Марго и, обняв рыже-белое чудовище, посмотрела на меня снизу вверх. – Люба, у меня теперь две собаки! Вернись, пожалуйста, мы очень по тебе скучаем.

Гоша осторожно поставил до смерти перепуганную женщину на ноги и, схватив Ванильку за ошейник, оттащил ее из комнаты. Света, стуча зубами, прижалась к Павлу.

– Я все уже рассказала! Хватит меня пытать этим монстром! Ненавижу собак…

– Что она рассказала? – Совершенно сбитая с толку, я переводила взгляд с Павла на Льва. – Кто кого пытал? – Нахмурилась строго. – Марго?!

– Вот не надо, я тут ни при чем! – заявила девочка. – Кто знал, что эта собак до одури боится?

– Могла бы догадаться, – выговаривала я, вновь ощутив себя ответственной за девочку. – Помнишь, как она в багажник их хотела посадить?

– Помню, – отмахнулась Марго и рассмеялась: – Но когда папа привел Ванильку, я думала – дом рухнет. Света так смешно бегала по перилам – как самая настоящая циркачка! Я даже в инсте выложила день визгливого клоуна!..

– Кстати об этом, – вспомнила я. – Марго, прекрати эти посты, твои игры слишком жестокие.

– Зато действенные, – подал голос Лев, и я застыла ледяным изваянием. – Иначе Света бы не призналась в сговоре с моим конкурентом, и дело не дошло бы до суда.

– Меня бы посадили в настоящую тюрьму, – неожиданно отозвалась сама женщина и плаксиво добавила: – Не расскажи я об афере Дульнева, сидела бы в камере за продажу чужих акций. Вот же скользкий гад! – Она горделиво расправила плечи. – Хорошо, что я снимала на камеру все наши встречи. – Отпихнула Павла. – А все ты виноват! Не расскажи ты, что Лев влюбился в няню, я бы и не подумала соглашаться на предложение Дульнева. Жила бы себе припеваючи в Италии и получала ежемесячные переводы от бывшего мужа. Мой царь и не думал оставлять меня без цента!

– Так это я виноват? – рассмеялся Павел и покачал головой. – Света, ты нечто.

– Я знаю, – самодовольно отозвалась она.

Я же перевела взгляд на Лаврентьева. Сердце мое стучало, как сумасшедшее, даже ладони вспотели.

– Влюбился? В меня?

– Да, – спокойно подтвердил Лаврентьев, и у меня мурашки по спине побежали.

Марго обняла меня и повторила за папой:

– Да!

– Третье «да» было бы кстати, – хитро подсказал Павел и, вытащив ту самую коробочку, что предлагал мне, подмигнул: – Но если передумаешь, я все еще жду.

– И не надейся, – огрызнулась Марго и прижалась сильнее. – Она наша.

– Эх, – вздохнул Павел и, открыв коробку, полюбовался колечком. – А я даже «Карину» продал, чтобы дом в Крыму купить. Что теперь с ним делать, не представляю.

– Можно открыть СПА-салон, – неожиданно оживилась Света. – Крым – это же недалеко от Италии? Нет? Ну и ладно… Вот я бы тебе помогла, я много знаю о красоте! Может, ты согласишься жениться на мне, Паш?

– Хм, – разглядывая колечко, протянул Павел и резко захлопнул коробочку. – Нет! Но твоя идея насчет СПА мне нравится. Я не могу сделать тебя своей женой, а вот насчет того, чтобы дать тебе должность консультанта в своем будущем СПА-салоне, подумаю.

– Нет, ну что за люди, – вмешалась жена Гоши. – Окончательно решили испортить день зачарованных принцесс? – Она вытолкала их. – Эта уже расколдована, пусть уходит!

Гоша вышел следом. Марго, подхватив щенка, который пока сам не мог передвигаться, выбежала за ними, и дверь закрылась. Мы с Лаврентьевым остались наедине. Лев приблизился и, взяв меня за руку, заглянул в глаза.

– Я виноват перед тобой, Люба. Не прошло ни часа после нашей последней встречи, чтобы я не ругал себя за жестокие слова. В оправдание могу сказать, что пошел на это, чтобы защитить тебя. Я не знал, кто на самом деле ведет против меня войну, и подозревал всех и каждого. Боялся, что ты пострадаешь.

Я молча смотрела на своего первого босса – и по совместительству первую любовь – и не могла выдавить ни звука. Казалось, сердце забыло, как биться, по телу разливался жар, а дыхание перехватывало. Я поверить не могла, что мои чувства взаимны, что все это происходит на самом деле. Что такой человек, как Лаврентьев, действительно любит меня.