Блокадные будни одного района Ленинграда - Владимир Ходанович

Закончилась весна, прошло лето, наступила осень, и 20 сентября 1942 г. заведующий районным коммунальным отделом (РКО) довел до сведения Исполкома, что «вследствие тяжелой зимы и отсутствия давления в городской водопроводной сети, а также халатности отдельных руководителей в районе перестали работать все бани». Для исправления положения были приняты меры в лучших традициях бюрократической системы – сменены директора двух бань и директор банно-прачечного треста, «что послужило коренным переломом в улучшении работы ведущих предприятий системы РКО[615].

А баня на Бумажной улице в годы блокады так и не заработала. В июне 1944 г. в ней продолжался ремонт (с участием бойцов батальона МПВО). По отчету, в здании к этому времени была «проделана большая работа. Отремонтировано 7 водоразборных котлов, 3 душа, разобраны водомеры и др. работы»[616].

Учитель географии одной из ленинградских школ в феврале 1942 г. дал объявление о желании приобрести у фотолюбителей старые негативы с видами Поволжья и Сибири – через два дня имел «беседу» в отделении милиции, а затем трехчасовой допрос в органах НКВД. В мае того же года он записал в своем дневнике:

«Как жаль, что нельзя фотографировать. Какую ценную серию снимков можно было бы составить»[617].

Из воспоминаний А.А. Шмидта, в декабре 1941 г. – десятиклассника одной из ленинградских школ:

«– Ведешь личный дневник?

– Да.

– Занимаешься фотографией? Ходил в Ленинградский дом пионеров?.. <..>

После всех вопросов он сказал: <…> „И еще привезешь свои дневники и фотоаппарат“. Так я и сделал. Дневники, полетели в печку <…> а фотоаппарат „Любитель“ он сунул себе в сумку, сказав: „После войны заберешь“. Но я ему отдал только один фотоаппарат.

Подарочный „Фотокор“ я зажилил и очень переживал, что меня разоблачат и накажут»[618].

«Первое блокадное кино я посмотрел в феврале 1942 года. Тетя Аня сводила меня в один из начавших действовать кинотеатров. Это был кинотеатр „Новости дня“. Там сразу шли два фильма: „Разгром немцев под Москвой“[619]и мультфильм „По щучьему веленью“. <…> Специфика коротких кинохроник позволяла после каждого сюжета зажигать свет и впускать новых зрителей. <…> Следующий фильм я видел несколько раз.

„9 июля в кинотеатрах осажденного города началась демонстрация фильма «Ленинград в борьбе»“, – сообщалось в книге того же названия издания 1994 года. Этот фильм был удостоен Сталинской премии[620]. <…>

Среди всех сеансов мне запомнился один. Нет, я не помню ни названия фильма, ни даже был ли он американским подарком или советским шедевром, но я запомнил этот сеанс на всю жизнь. Мы посмотрели фильм до половины, когда за стенами послышались характерные звуки артобстрела[621].

Из кинобудки нам предложили перейти на лестницу, где мы и просидели до конца артобстрела. По окончанию артналета мы досмотрели фильм.

Достойным завершением главы про кино будет следующий сюжет. Как известно, кинофильмы шли тандемом. Сначала показывали кинохронику, а потом непосредственно фильм.

Сюжет был посвящен подписке на государственный заем 1942 года[622]. Кинокамера не позволяла производить синхронно съемку и запись звука, поэтому на немые кадры в студии был наложен поясняющий текст, а для „оживляжа“ звуки артобстрела.

Самым неожиданным был главный герой, командир части, который выступал перед солдатами, – это был мой отец. Позднее он привез отдельные кадрики кинопленки, которые ему подарил на память кинооператор….»[623].

«Когда наступила весна, бабушка давала мне сумку от противогаза, я с ней ходила в Екатерингофский парк и собирала траву, трава была такая – подорожник, одуванчик, крапива и лебеда. Когда я приходила в парк за травой, то не складывала сразу в сумку: наемся, а потом собираю ее домой, бабушке, она делала из травы лепешки – попарит их на плите, да так и ели. От какой-то травы мы опухали, опухали лицо и руки, потом все десны стали красно-синими, а нажав на десну, из нее начинала течь кровь»[624].

К.В. Говорушин вспоминал о том, как летом 1942 г. на Кировском заводе «сколотили из оставшихся в живых после блокадной зимы спортсменов заводскую футбольную команду». Для тренировок выбрали спортивный комплекс «Каучук» у парка имени 1 Мая.

«Лишь на втором поле нашли относительно ровный уголок. Взяли в руки лопаты, грабли. Утрамбовали площадку сапогами.

Наконец выкатили мяч. <…>

Решили, что на следующей неделе опять соберемся. <…>

Постепенно вокруг нашей полянки стали собираться первые редкие болельщики, заставские жители, в большинстве старушки и старики, инвалиды, раненые бойцы с не снятыми еще повязками. <…>

К осени мы разыгрались настолько, что площадка нам стала казаться мала. Брали свое упорные тренировки. Да и с питанием стало легче, по крайней мере с овощами.

Когда в сентябре люди выкопали на большом футбольном поле свою картошку, убрали брюкву и капусту, мы решили восстановить поле, сделать нечто похожее на тот бывший стадион. <…> За два дня убрали ботву, сровняли грунт. <…> Утрамбовали поле, разметили его, поставили ворота с сетками. Сделали даже несколько скамеек для своих болельщиков.