Английский дом. Интимная история - Люси Уорсли

В 1694 году английские правители решили, что на брачном обряде можно неплохо заработать, и ввели соответствующий налог. Тайное венчание, целью которого было не допустить на церемонию противников заключаемого союза, постепенно отошло в прошлое. Принятый в 1753 году закон «О браке» наложил на эту процедуру новые ограничения. Отныне венчание разрешалось проводить только по воскресеньям, с восьми часов утра до полудня, во время церковной службы. Поэтому в английском языке свадебный банкет до сих называется wedding breakfast (свадебный завтрак): на протяжении веков его назначали на первую половину дня.

Чарльз Дарвин, живший в такое время, когда любовь служила существенным побудительным мотивом к женитьбе, применил к решению проблемы научно-прагматический подход. С одной стороны, он досадовал, что супружеская жизнь ограничит его «свободу ходить куда вздумается», а также возможность «посещать мужские клубы и общаться с умными людьми», не говоря уже о том, что он больше не сможет тратить так много денег на книги. С другой стороны, «милая нежная жена на диване, возле пылающего камина» принесет несомненную пользу его здоровью, рассудил он и заключил: «Женюсь. Q.E.D.»[99].

Бесценный мой, зачем оставил ты

Ту, что не в силах без тебя дышать?

О, если б хоть на час сбылись мечты

И снова я могла тебя обнять!

Леди Кэтрин Дайер. Эпитафия мужу Уильяму, 1641

Последняя часть нашего рассказа о гостиной посвящена тому, как наше жилище взаимодействует с огромным внешним миром. Связь между публичной и частной жизнью человека не прерывается даже после его смерти.

Со времен норманнов продолжительность человеческой жизни неуклонно увеличивается. Сегодня средний возраст населения Британии — 38 лет, тогда как в XIV веке он оставлял всего 21 год. Лишь 5 процентов британцев доживали в XIV веке до преклонного 65-летнего возраста. В прошлом люди раньше взрослели. Мальчиков привлекали к серьезному труду с семи лет, и тогда же для них наступала уголовная ответственность за преступление, — а за воровство в Англии тогда вешали. Более молодые общества обычно не только грубее и жестче «старых», но и, возможно, насыщены большей энергетикой и творческой активностью. Интересно сравнить настоящее с прошлым — нам откроется несколько удивительных параллелей. Во времена Тюдоров и Стюартов старость наступала в пятьдесят или шестьдесят лет, невероятно поздний возраст, если мы вспомним, как рано взрослели дети. В нашем недоумении виновата статистика: если судить по средней продолжительности жизни, то никто не должен был доживать и до сорока лет. На самом деле ничего подобного не происходило. Детская смертность достигала очень больших масштабов, но в таких случаях просто говорили: не повезло. Считалось, что «естественный» срок, отпущенный человеку для жизни, составляет семьдесят лет. Уже тогда пожилые люди составляли многочисленную группу населения, о чем говорит появление разнообразных предметов, какими люди обычно обзаводятся в старости. У Генриха VIII были доставленные из Венеции очки («гляделки») со стеклами из горного хрусталя и целых две инвалидные коляски («стулья, именуемые тележками»).

Старики подвержены болезням. Упрекать их в этом бессмысленно, но подобные упреки раздавались во все времена. Якобинец Томас Овербери возмущается их «несвежим дыханием», отвратительной манерой сопровождать каждую произнесенную фразу кашлем и «слюнявыми бородами». «Пожилые дамы годны только на то, чтобы разливать чай, нюхать табак и играть в вист по маленькой», — категорично утверждает автор статьи в журнале «Джон Булль» в 1821 году.

Старость — не только источник физических проблем для человека, с ней сопряжены и социальные трудности. Леди Сара Каупер, жившая в начале 1700-х, сетует: «Все смотрят на меня с презрением, как будто в свои 57 я — дряхлая старуха, с которой и поговорить не о чем». Впрочем, эта же дама, нимало не смущаясь, сурово осуждает своих молодящихся ровесниц. Одна из них, например, «жеманничает, как девица, и увешивает грудь и уши драгоценностями, а у самой-то! Глаза тусклые, кожа сморщенная, щеки впалые, голова трясется, руки дрожат — ходячий труп, да и только».

На женщинах возраст сказывается заметнее, чем на мужчинах. Долгие годы тяжкого труда и плохое питание усугубляли последствия менопаузы — повышенную хрупкость костей, рост волос на лице, потерю зубов. В тюдоровскую эпоху молодая и желанная женщина очень быстро превращалась в старую ведьму. Медицинское учение о четырех гуморах тоже работало против: женщина, у которой прекратились ежемесячные истечения крови, а организм больше не способен вырабатывать молоко, считалась «иссякшей» и уподоблялась второсортному мужчине — но без мужской силы и мужского ума.

Со смертью человека история его пребывания на этом свете не заканчивалась: ему приходилось исполнять определенные обязанности на собственных похоронах. Со дня кончины до погребения в среднем проходило семь дней — во всяком случае, именно такой порядок был в XVIII веке принят на кладбище церкви Христа в Спитлфилдсе (Лондон). Последнюю неделю покойник находился в гостиной своего дома, где его навещали родные и друзья. Эдмунд Харрольд (уже упоминавшийся нами постижер, живший в эпоху Стюартов) описывает в дневнике, что происходило после горестной смерти жены, скончавшейся у него на руках. Члены гильдии помогли ему решить как мелкие — куда девать одежду усопшей («Я отдал ее повседневные платья матушке Бордман и нашей служанке Бетти Кук»), так и серьезные — как поступить с телом — проблемы («Родственники хотят похоронить ее на кладбище в Планджен-Филд. Так я и сделаю»).

При погребении средневекового графа непременрю присутствовали все его друзья, слуги, сторонники, арендаторы и нахлебники. Следы этой традиции можно было наблюдать в 2004 году, когда хоронили Эндрю Кавендиша, 11-го герцога Девонширского: десятки слуг, выстроившись в ряд вдоль подъездной аллеи, ведущей к особняку Чатсуорт-хаус, провожали катафалк с телом в последний путь.

Если у вас не было друзей, наследники могли купить их для вас. На похоронах епископа Лондонского в 1303 году собралось ни много ни мало 31 968 человек — невероятная цифра. Многие пришли не просто так, а за деньги. В отдаленном графстве Хертфордшир до 1680-х годов существовал древний обычай «поедания грехов»: бедняков нанимали явиться на похороны и «взять на себя грехи почившего».

В 1660 году вступил в действие закон, предписывавший хоронить покойника исключительно в шерстяном саване. Этот шаг был предпринят для поддержки производителей шерсти, с трудом противостоявших агрессивной экспансии хлопчатобумажных мануфактур, рабочие которых находились на положении рабов.

В конце XVII века появляются похоронные конторы, сотрудники которых берут на себя труд пригласить гробовщика и драпировщика (ему поручалось затянуть гостиную черной материей) и обеспечить траурный экипаж. До этого семье усопшего приходилось с каждым из них договариваться по отдельности. Кроме того, наследники могли заказать в геральдической палате «траурную доску» (мемориальную табличку с изображением герба), которую вешали на входную дверь. Подробные указания относительно похорон, оставленные сэром Джервасом Клифтоном из Клифтон-холла (Ноттингемшир), почившим в 1666 году, позволяют представить, как были декорированы комнаты в доме в связи с этим прискорбным событием: