В интересах государства-1. Дакия - Алекс Хай

“Не накручивай себя раньше времени. Да, вышло неуклюже, да и мне самому теперь неловко. Но кое в чем Костя прав — если Юсупов замыслил покушение на императора, мы сейчас должны думать лишь об этом”.

“Да, вы правы”, — согласилась девушка. — “Ничего, за меня не волнуйся. Переживу”.

Я настороженно на нее уставился, но возражать не стал. Не хотелось мне, чтобы у Грасс сдали нервы в самый неподходящий момент. Зная ее, я предполагал, что она начнет винить себя во всех смертных грехах. Что взялась за ритуал, не зная всех тонкостей. Что сама все испортила, что слишком поторопилась… Все же склонность к самобичеванию у нее была, и немалая.

— Кстати, про мотив вопрос хороший, — сказал я вслух, чтобы вовлечь в беседу всех. — Предположим, Юсупов намерен убить Алексея Константиновича и его сына. К кому тогда перейдет власть?

— К дочерям, — ответила Аня.

— А если и их не будет?

— Ты всерьез предполагаешь, что они попытаются убить сразу всех? — ужаснулась Грасс.

Хех, дорогая моя, знала бы ты историю мира, из которого я пришел. У нас так все в прошлом веке и случилось…

— Давайте предположим худший сценарий, — настаивал я. — Кому тогда отойдет власть?

— Великому князю Александру Константиновичу, — ответил Денисов. — А если и его не станет, тогда Ксении Константиновне.

Я озадаченно уставился на нарисованную на полу схему. Денисов как раз пытался изобразить генеалогическое древо.

— Сложно представить менее подходящего для трона человека, чем Александр Константинович, — сказала Грасс. — Он ведь… Слишком оторван от государственных дел. Покровительствует искусствам, содержит собственную театральную труппу и позволяет себе заявляться на приемы в таком виде, что…

— А может в этом весь смысл? — предположил Костя. — Если этот образ создан для того, чтобы никто не воспринимал его всерьез?

Гляди-ка, кажется, моя паранойя начала передаваться вместе с кровью… Нет, я видел Великого князя и отказывался верить в подобный расклад. Ну не был похож Александр Константинович на человека, который стремился заполучить власть, да еще и таким путем.

Кроме того, это ведь он тогда поручил Корфу проверить происходящее в Аудиториуме. Беспокоился, что в его стенах могли происходить неугодные государю вещи. А Аудиториум патронировала его сестра, Ксения Константиновна.

Да, у нее были довольно неконсервативные взгляды на некоторые аспекты развития общества, но, насколько я понял, она собиралась действовать мягким путем. Не зря же она взяла шефство надо мной и Серегой — хотела показать пример новых аристократов… И если предположить, что она была замешана в делах Аспиды, то зачем ей было брать под крыло меня и Воронцова?

— Да ну, — отмахнулась Аня. — Это уже какая-то теория заговора. Не верится мне, что в Доме Романовых может быть такая грызня за власть.

— Но должен у Юсупова быть кто-то в союзниках! — Денисов ответил ей слишком громко, и мне пришлось шикнуть на ребят, чтобы вели себя потише. — Либо он должен уничтожить большую часть романовского рода, что даже на празднике в Константинополе будет невозможно сделать! А ведь есть еще родственники в других странах…

— Ну так-то и Юсупов носит в себе немного романовской крови, — отозвалась Грасс. — Прабабушка была Великой княгиней, если ничего не путаю.

— Это седьмая вода на киселе, — ответил я. — В той же Новой Византии есть кровь погуще.

— Зато даже этого небольшого киселя хватит, чтобы воспользоваться Великим Осколком, — сказала Аня и застыла, пораженная собственной догадкой. Она даже закрыла рот руками и таращилась на нас, ожидая, пока и до нас самих дойдет.

Костя бросил на пол остатки уголька.

— А ведь это мысль, — прошептал он. — Что, если Юсупову нужен не трон, а Великий Осколок? Если все дело не в короне, а в силе? Ведь тот, кто обладает величайшей силой, может забрать и трон…

Я переводил взгляд с Аньки на Денисова. Кажется, я снова не знал каких-то важных деталей.

— Стоп. То есть Великим Осколком может воспользоваться только тот, в чьих жилах течет кровь Романовых, так? — переспросил я.

Аня кивнула.

— Да. Отец рассказывал, что его приглашали проводить эксперименты над петропольским Великим Осколком, но у него даже не вышло вступить в контакт с этой каменюкой. Он подчиняется только Романовым. Что петропольский, что константинопольский. Мне неизвестно, как именно Романовы смогли привязать их к себе, но факт остается фактом. И в этом их сила.

Я рассеянно кивнул, судорожно соображая, что делать дальше. Ведь ни Костя, ни Аня не знали, что в этом мире существовало еще как минимум двое людей, способных вступить в связь с Великими Осколками. Людей, которых могли не учесть в Аспиде, но которые могли стать тем самым джокером в колоде.

Кстати, насколько я помнил, в колоде джокеров было как раз двое. Радамант и Ирэн. Оба — носители крови Романовых. Оба могли подчинить себе Осколки и превратить их в мощнейшее оружие.

Так что если месть Радаманта решила зайти настолько далеко?

Я даже толком не заметил, как мы заснули. Усталость подкралась тихо, как кошка на охоте: в один момент казалось, что я еще смогу провести полночи в бодрствовании, но несколько минут спустя я уже дремал.

Не знаю, кто из наших обо мне позаботился, но, проснувшись, я обнаружил себя лежащим на одной из кроватей в другом помещении — там, откуда можно было попасть в кабинет Папы Янко. На соседней куче матрасов и одеял посапывала Анька. Денисов бодрствовал, сидя на перевернутом ящике и недоверчиво косясь на игравших в карты бездомных.

— Надолго меня вырубило? — спросил я, потирая глаза. Волосы, одежда и даже кожа, казалось, пропитались местным зловонием.

Денисов скинул с плеч дырявый плед и улыбнулся.

— Примерно четыре часа. Спи пока можешь, Миш. Это я провалялся в отключке, потому и не особо устал…

Грасс зашевелилась в ворохе одеял, приподняла голову на шум и даже приоткрыла один глаз. Я махнул ей рукой, дескать, спи давай, и девушка снова рухнула на старые подушки. Пусть отсыпается. Если кому из нас отдых по-настоящему требовался, так это ей. Я полагал, что ритуал, который она провела, высосал из нее все силы.

— Да уже сон как-то не идет, — я принял сидячее положение и поежился от сквозняка.

В этом зале, походившем больше на коллективную ночлежку, было свежее. Костров здесь не жгли, крыс не жарили. Вытянутое помещение освещалось буквально парой слабеньких ламп накаливания, и здесь господствовали тени. Неуютные, даже зловещие.

Вряд ли кто-то бы посмел нас тронуть после того, как сам Папа Янко распорядился обеспечить нам кров. И все же не хотелось ни нарываться, ни даже привлекать к себе внимание. У нас на лицах было написано аристократическое происхождение, да и тот факт, что мы были иностранцами, тоже превращал нас в лакомый кусочек для местных. Другой вопрос, что брать с нас кроме звездюлей, было нечего. Звездюлей-то мы могли отсыпать с лихвой, да только последствия у этого могли быть поистине скандальными.