Исчезла, но не забыта - Филипп Марголин

— А что вы думаете насчет решения Лейка переехать?

— Никак не могу порицать его за это. Если бы убили моих жену и ребенка, да еще так жестоко, то мне тоже не хотелось бы оставаться на прежнем месте и терзать душу воспоминаниями. Отъезд и перспектива начать новую жизнь — вещи весьма оправданные в таком положении.

— А другие следователи были с вами согласны в том, что Лейк невиновен?

— Все, кроме Ненси.

— А были какие-нибудь неопровержимые доказательства или улики, которые полностью снимали бы подозрение с Лейка?

— Какие, например?

— Например, алиби в момент исчезновения одной из жертв.

— Ничего подобного не могу сейчас вспомнить. Почему бы вам не заглянуть в само дело. Уверен, что оно до сих пор хранится в Хантерс-Пойнте.

— Дело, о котором вы говорите, исчезло.

— Как могло произойти такое?

— Не знаю. — Стюарт сделал небольшую паузу. — Что за личность эта Гордон?

Гримсбо вновь отпил из бокала и посмотрел в сторону окна. Внутри в офисе было очень уютно, чего никак нельзя было сказать про то, что творилось на улице: голые ветви деревьев раскачивались из стороны в сторону под порывами сильного холодного ветра.

— Ненси была одержимой женщиной. Само дело захватило всех нас без остатка, но ее в большей степени, чем кого бы то ни было. Все началось вскоре после того, как она так трагически потеряла жениха. Он тоже был полицейским, его убили при исполнении служебных обязанностей перед самой свадьбой. Настоящая трагедия. Думаю, что это и подорвало ее психику. А тут еще начали исчезать женщины, и ей, как на грех, предложили принять участие в этом деле. Поймите, я не хочу сказать, что она была плохим полицейским, но объективность явно потеряла.

Стюарт сделал кое-какие записи.

— Как много женщин исчезло в Хантерс-Пойнте?

— Четыре.

— И только одна была найдена в подвале Уотерса?

— Совершенно верно.

— А что случилось с другими жертвами?

— Их нашли на какой-то старой ферме за городом, если мне не изменяет память. К этому я уже не имел отношения. Сидел в участке и писал отчет.

— А как удалось найти остальных?

— Простите?

— Ведь Уотерс был убит, когда обнаружили труп женщины у него в подвале?

Гримсбо утвердительно кивнул головой.

— Тогда кто же вам сказал, где находятся остальные женщины?

Шеф охраны на минуту задумался.

— Честно говоря, не могу вспомнить. Может быть, его мать. Уотерс жил с матерью. А скорее всего, он сам оставил записку, где и указывал местонахождение других жертв. Сейчас я уже точно не вспомню.

— Кто-нибудь из оставшихся в живых опознал Уотерса как убийцу?

— Может быть. Но, как я уже говорил, я не занимался больше этим делом. Все женщины находились в состоянии шока. Они подвергались мучениям и были едва живы. Обнаруженные жертвы были сразу же направлены в госпиталь.

— Не можете объяснить, почему Ненси Гордон ничего не сказала нашему окружному прокурору о том, что трем женщинами удалось выжить?

— А она не говорила об этом?

— Думаю, что нет.

— Черт, не знаю. А почему бы вам самим не спросить ее?

— Не можем. Ненси Гордон исчезла.

— Что? — спросил Гримсбо встревоженно.

— Гордон появилась в доме Алана Пейджа, нашего окружного прокурора, как-то поздно ночью и рассказала о том, что произошло в Хантерс-Пойнте. Затем она устроилась в мотеле. Но, когда Пейдж позвонил ей на следующее утро, Гордон не нашли. Причем, вещи ее по-прежнему лежали в номере, но сама она исчезла.

— Ее искали? — с неослабевающим напряжением поинтересовался Гримсбо.

— О, да! Гордон должна была стать козырной картой в игре Пейджа. Из-за ее отсутствия он и проиграл слушания по вопросу об освобождении под залог.

— Не знаю даже, что вам на это сказать. А в Хантерс-Пойнт она больше не возвращалась?

— Нет. Там думают, что она в отпуске. Она никому не говорила, что собирается в Портленд.

— Господи, надеюсь, что ничего серьезного с ней не произошло. Может быть, куда-нибудь уехала. Вы сами сказали, что в полицейском департаменте Хантерс-Пойнта уверены, будто она в отпуске. Вдруг это правда?

— Если так, то почему было не захватить с собой одежду и косметику?

— Что верно, то верно, — удрученно согласился Гримсбо. Стюарт заметил, что шеф охраны искренне озабочен услышанным.

— Могу ли я еще чем-нибудь вам помочь, мистер Стюарт? Простите, но мне еще кое-что надо успеть сделать, — решил таким образом завершить разговор бывший детектив Гримсбо.

— Нет, спасибо. Вы мне и так очень помогли. — Стюарт положил на письменный стол шефа охраны свою визитную карточку, а рядом с ней карточку Бетси. — Однако если вдруг вспомните еще что-нибудь интересное относительно нашего клиента, то обязательно позвоните, пожалуйста.

— Непременно.

— Кстати, совсем забыл еще об одной вещи. Мне бы хотелось переговорить со всеми детективами, которые принимали участие в расследовании дела десятилетней давности. Не скажете, где бы я мог найти Глена Майклса и Вейна Тернера?

— О Майклсе я сам ничего не слышал уже несколько лет, но Вейна легко будет отыскать через пару недель.

— Да? А почему?

— Все, что вам надо будет сделать, это включить телевизор. Он работает в администрации сенатора Колби. Вейн будет сидеть по правую руку от сенатора во время его утверждения.

Стюарт аккуратно записал всю полученную информацию в блокнот, затем поблагодарил Гримсбо и оставил офис. Но как только дверь за помощником Бетси закрылась, Гримсбо вновь подошел к своему письменному столу и набрал вашингтонский номер. Вейн Тернер сиял трубку после первого звонка.

1

Регги Стюарт поудобнее устроился в кресле напротив доктора Педро Эскаланте. За прошедшие десять лет кардиолог заметно располнел, а его некогда черные волосы стали почти седыми. С пациентами доктор по-прежнему был очень предупредителен, но чувство юмора он, казалось, утратил навсегда.

Детектив встретился с врачом в офисе Вестсайдской клиники. Дипломы об окончании Браунского университета и Тафтской медицинской школы висели, как и положено, на стене. Сразу под дипломами был прикреплен детский карандашный рисунок, изображавший тонкую, как тростинка, девочку и высокий, с саму девочку, желтый цветок, а также радугу, перекинувшуюся дугой через весь рисунок.

— Художества вашей дочери? — спросил Стюарт. На столе доктора в рамке находилась фотография Глории Эскаланте с ребенком на руках. Стюарт поговорил еще о художественных талантах девочки, чтобы хоть как-то смягчить предстоящий разговор, могущий вызвать к жизни болезненные воспоминания.