Горячий снег - Юрий Бондарев

– Вот тоже стою и думаю: почему все-таки не взорвалимост? Можно это было сделать? Бога войны прошу ко мне!

– Командующего артиллерией к генералу, - передали потраншее.

Командующий артиллерией дивизии, скромного роста полковник сдородным, интеллигентным лицом, приблизился к Бессонову, прижал руки к бокам,сторожко поглядел на Веснина, с которым знаком был с формировки, и Веснин наэтот вопросительный взгляд произнес скороговоркой, избегая подробныхобъяснений:

– На вас сейчас вся надежда, бог войны! Дайте же огоньпо мосту! Уничтожьте, сожгите этот мост! Вы видите, что там происходит?

– К сожалению, пресловутые авось и небось - еще неокончательно повергнутые столпы. С чем распрощаться надо было еще в сорокпервом, - проговорил Бессонов так же утомленно, обращаясь к командующемуартиллерией. - Все-таки можно было раньше разрушить переправу артиллерией, еслисаперы не успели? Как думаете, полковник? Или это - за гранью вашей фантазии?

– Товарищ генерал, - заговорил командующий артиллерией,стараясь с достоинством знающего свое дело человека ответить Бессонову, - моствсе время под нашим огнем, но немцы его восстанавливают. Посмотрите,пожалуйста, на переправу. Наша стопятидесятидвухмиллиметровая ведет огонь. Инадеюсь…

Но Бессонов прервал его:

– Если танки продвигаются, полковник, значит, мостабсолютно цел. Верю тому, что вижу. - Он палочкой ткнул в направлениизатянутого дымом моста. - Закон рассеивания? Малая вероятность попадания?Почему же у немцев закон рассеивания…

Он не закончил фразу. Воющие, скрежещущие звукишестиствольных минометов задавили, смяли все человеческие звуки на высоте.Кометные хвосты мин зажгли, загородили закатное небо на западе. Высотураскололо землетрясение, стремительно завращало по скатам махающие жаром огненныекарусели. И в тот же миг кто-то тяжело и защишаюше притиснул Бессонова кзатрясшейся стене траншеи: это был майор Божичко.

– Товарищ генерал, ложитесь!..

И тотчас Бессонов заметил мимолетное внимание всех, кто былздесь, в траншее, их взгляды, обращенные на него, спрашивали: "Ляжет илине ляжет? Если ляжет, мы тоже. При высоком начальстве поспешное целование сземлей может обернуться невыгодно".

А командующий артиллерией ни на шаг не отодвинулся отбруствера, упорно глядел в сторону моста, даже не присев и головы не пригнув;потом пошел по траншее к телефонам с полным внешним безразличием к гремевшим навысоте разрывам.

– Полковник! - с укором крикнул Веснин. - Как мальчишкаиз училища, под огнем ходите! - И нагнулся к бровке траншеи.

Досадуя в эти секунды на себя и еще больше - на выжидающихкомандиров, на командующего артиллерией, при мысли о том, что они не решалисьспешить укрыться в его присутствии, Бессонов легким толчком отстранил Божичко,морщась, с кряхтеньем присел на дно траншеи, устало полуприкрыл глаза,приказал:

– Не стоять! Всем в укрытие!

Он не знал, была ли услышана его команда в ломающемсягрохоте над высотой, но все легли. Бессонов смотрел из-под век в одну точкуперед собой - на валенок Божичко, привалившегося у его ног, и странная,раздражающая мысль не выходила из головы: "Почему мы подчас в такие вотмоменты боимся искренности чувств? Почему нередко хотим выглядеть внеестественном свете глупого бесстрашия, пускаем пыль в глаза? Почему скрываемнормальное, человеческое? Что они думают обо мне? Машина власти без сердца инервов? От моего мнения зависит военное счастье каждого и даже опасность смертине может нас уравнять? Так они думают обо мне?"

Но, задавая себе эти вопросы, он сознавал, что сам никогда иникому не позволил бы излишней суеты на НП и этого излишнего ныряния в землю вовремя огневых налетов и не простил бы этого, как и непозволительнойнерасторопности в бою, на которую не способен был смотреть сквозь пальцы, - онне сумел бы быть другим.

Валенок Божичко, вымазанный землей, двигался при каждомразрыве по дну траншеи, лез в глаза, зачем-то устраиваясь поудобнее. И, вновьподумав о неразрушенном мосте, Бессонов не смог подавить приступ досады,похожий на раздражение, проговорил негромко:

– Полковника Деева ко мне.

Этот его голос заставил Божичко вскочить - валенок,вывоженный в глине, мгновенно исчез из поля зрения. Затем Божичко опять сел надно окопа, доложил поспешно:

"Все в порядке, товарищ командующий", - и сейчасже полковник Деев, сгибаясь, подбежал из отвилки траншеи к Бессонову, опустилсяна землю - примятая шапка обсыпана землей, красная, тугая шея выпирает изворотника полушубка, рыжие брови сдвинуты. Деев не поспешил сказать:

"Слушаю, по вашему приказанию прибыл, товарищгенерал", - что было бы нелепым в полулежачем положении, и Бессоновопередил его.

– Вот приходит мысль, полковник, - заговорил он, едваразжимая губы, чтобы не слышали рядом, - немцам почему-то не мешают законырассеивания довольно точно накрывать высоту. Не думаете ли вы, что если бынемцы сидели на этом энпэ, а наши танки шли бы там, внизу, то мост оникак-нибудь разрушили бы? Вы не думали об этом?

– Мелькала мысль, товарищ командующий, но дело в том…

Рвущиеся кольца закручивались по скатам высоты, чугуннымзвоном наливало голову, сверху обрушивалась на траншею раздробленная земля,колотила камешками по плечам Бессонова, и грязные струйки текли по бараньемуворотнику Деева, по его груди, и он хмуро стряхивал с полушубка комья темногоснега.

– Продолжайте.

– Товарищ командующий, - выговорил наконец Деев, - делов том, что немцы на танках саперов подвезли. И переправа восстанавливается ими,как только наша артиллерия накрывает мост. - Он сделал паузу. - Остается одно,товарищ командующий: вызвать на прямую пару "катюш", если, конечно, ихв станице не разобьют по дороге прорвавшиеся танки.

– А если "катюши" сейчас не смогут подойти? -спросил Веснин, старательно протирая стекла очков, на которые налипаласгустками летевшая в траншею горячая грязь. - Как тогда?

– Да, мы можем потерять их, товарищ член Военногосовета. Рискуем "катюшами"…

– Рискуйте, - оборвал, не повышая голоса, Бессонов. -Даю вам одну минуту на обдумывание этого риска! Вы свободны.

Однако и одной минуты было много полковнику Дееву. Он отползот Бессонова к ближнему телефону, и оттуда послышался его густой баритон:

– Запоминай, бог войны! Плохому донжуану, проститеменя, всегда пуговицы мешают! Вызывайте к мосту на прямую наводку пару"катюш". Будем рисковать! Им там виднее, как проехать под носом утанков! Вы меня поняли? Чтоб через двадцать минут и в помине этого моста небыло! И духу чтоб от него не осталось! Ясно? Слышать о нем больше не хочу, -уточнил азартно и грозно Деев, а Бессонов отвернулся, чтобы не видеть егонадувшейся от крика сильной, молодой шеи, его рыжего затылка, и с неприятнымощущением оттого, что, позволяя резкость себе, никак не терпел ее у других,подумал: "Неужели Деев подделывается под меня?"