Раздевайся, Семёнова! - Лючия фон Беренготт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Черт! – прищурившись, я глянула наверх и сдвинулась на пару метров. Но это меня не спасло – тот, кто управлял светомузыкой, расставаться со мной явно не хотел. Луч света снова нашел меня, высвечивая, словно софит.
Убегать было поздно – ко мне уже присоединилось несколько девушек, в том числе и одна из тех, что поздравляли Знаменского. Пол все еще пульсировал, заставляя подергиваться и непроизвольно двигаться в такт ритму, и я решилась – поправив телефон, спрятанный глубоко в декольте, начала танцевать. Сначала робко – просто притопывая ногой и повторяя понравившиеся движения окружающих, но музыка была слишком манящей, слишком чувственной и одновременно успокаивающей нервы, и скоро я забыла обо всем, закрыв глаза, качая бедрами и поднимая руки над головой…
– Не обидишься, если я тебя отшлепаю сегодня? – обняв меня за талию, Знаменский прижимался к моей спине… и к тому, что ниже.
Я открыла глаза, столкнувшись с парой десятков завистливых взглядов, и улыбнулась.
– Смотря чем это для меня закончится… – попыталась ответить я, для чего пришлось поднять голову к его уху. И только потом я поняла, как наша с ним парочка выглядит со стороны. Наверное, как сегодня у зеркала, только в одежде.
Знаменский, вероятно, подумал о том же, потому что быстро развернул меня к себе лицом. Обнявшись, мы продолжили танцевать так, как если бы это был совсем уж медленный танец.
«Софит» вдруг дернулся, погас и вернулся, красноватый и поблескивающий. Кто-то здорово веселился от нашей парочки. Или это сам диджей хулиганит?
Знаменский поднял голову, выгнул бровь и медленно вытянул в сторону руку. Музыка тут же перелилась в нечто очень похожее на танго, только на современный манер – будто кто-то миксовал электронную музыку с инструментальной.
Я испуганно уставилась на него. Какое, блин, танго? Я на дискотеках-то научилась танцевать, только потому что меня муштровала школьная подруга, которая занималась танцами.
– Ты справишься, – подбодрил меня мой «жених».
Ага, справлюсь. Роковая женщина в красном платье, в свете софитов – могу себе представить, какое разочарование мою публику ждет.
Я вздохнула и вложила руку в его ладонь.
– Ноги за моими, будто привязанные… раз! – скомандовал Виктор, делая первый шаг – назад. Я быстро шагнула следом, стараясь попадать в такт музыки. – И два! – подтягивая меня за собой, он опробовал еще несколько совместных движений, делая вид, что мы разогреваемся – пока не убедился, что у меня получается.
– Теперь наискосок! – вдруг тихо приказал он в какой-то момент, и я чудом поняла, что надо делать – шагнуть в противоположную от его ноги сторону, наискосок друг другу. Получилось безумно красивое па, которое я до сих пор видела только в кино – даже ножку вспомнила поднять в конце, как в кино. Все вокруг захлопали, но восхититься собой я не успела, потому что сразу после этого, Знаменский рванул меня к себе, поднимая руку высоко к лопаткам.
Я резко втянула воздух, прижатая к его сильному телу. О, да… Мне начинал нравиться этот танец.
Музыка подхлестнула нас, погнала по кругу… все быстрее и чувственнее, пока я не привыкла к движениям настолько, что перестала обращать внимание на качество исполнения и полностью отдалась на волю танца – свободного и изысканного, презрительного и страстного… И жаркого, как полуденное аргентинское солнце… и как тот, кто меня ему учил.
Мы были одни на танцполе – расступившись, гости давали будущему жениху и невесте разгуляться.
И в этот момент мне было плевать, что все не то и не так, и что никакой свадьбы не планируется, и не далее, как сегодня вечером, я приму таблетку… которая сделает меня «небеременной», если что-то там и намечалось…
Я просто любила его – моего мужчину. Такого, какой он есть. Пусть все останется, как есть… Пусть…
Дернув меня на себя в последний раз, под финальные аккорды композиции, Знаменский перегнул мое тело через свою руку, выгибая назад. И нахмурился, вглядываясь мне в лицо.
– Что уже… почему опять глаза на мокром месте?
И поднял меня, не реагируя на «бурные аплодисменты».
Я поспешно подтерла выступившие в уголке глаз слезинки – очень вовремя поймав их до того, как потекла тушь. Надо же, как меня торкнуло…
– Так просто… – я попыталась улыбнуться. – Расчувствовалась.
– Так просто… – повторил он без выражения. – А ну-ка пойдем.
И, твердо взяв меня за руку, повел прочь из зала. За нашими спинами музыка снова загрохотала басами, народ вернулся к обычным дискотечным дерганьям и подпрыгиваниям. Чувствуя, что мне понадобиться выпивка, я подхватила с подноса официанта бокал шампанского.
На пути вдруг выросла Грачева.
– Виктор Алексеевич… – неожиданно робко позвала она, не обращая на меня внимания, будто я была пустым местом. – Мне надо… с вами поговорить.
– Всем надо сегодня со мной поговорить… – буркнул он в ответ, не останавливаясь. – Позже, Грачева.
Рита осталась позади, а мы вышли в фойе. Знаменский о чем-то спросил служащего в черной футболке с эмблемой клуба, и тот показал рукой в противоположную от нашего зала сторону.
– Идем… – снова потянул он меня за собой.
Просочившись сквозь еще одно помещение с грохочущей музыкой и дрыгающимися телами, мы вышли наконец, на балкон. Тот самый длинный, огибающий здание балкон, который я и видела с улицы.
Знаменский повертел головой вправо-влево и решительно направился к единственному свободному от людей отрезку – между двумя широко распахнутыми дверьми в залы.
– В общем… – начал он, сжав пальцами переносицу. – Извини, что так получилось… Я не хотел…
– Не-нет! Я все понимаю… понимаю, что ты… что все это… – я беспомощно заморгала, не зная, как выразить то, что хотела сказать.
Он кивнул.
– Я рад, что ты не обиделась.
Я поморгала еще немного – уже борясь со слезами. Виктор заметил.
– Что? Совсем нехорошо получилось?
В отчаянии замотав головой, я схватила его за руку.
– Да нет, что ты, все нормально… Гормоны наверное…
– Слушай, если хочешь, я…
– Кстати о гомонах! – перебив его, вспомнила я – весьма кстати, потом что рыдания уже стояли в горле. – Ты не забыл про таблетку?
– Не забыл… – медленно проговорил он, доставая что-то из внутреннего кармана пиджака – тем же жестом, что доставал недавно кольцо. – Но знаешь… я подумал, может… и так пронесет…
– Нет-нет-нет! Ни в коем случае! Мы не можем так рисковать! – истерически запричитала я, выхватывая у него из рук маленькую, белую коробочку.
И уронила ее на пол балкона. Присела на корточки, чтобы поднять… и тут не выдержала. Разрыдалась прямо там, скрючившись и обняв руками колени.