Прикладное терраформирование - Эдуард Катлас

В конце концов они оба сидели спереди и были как два пилота в самолете. Хотя сейчас выполняли в управлении судном весьма пассивную роль. Их вела автоматика.

Зато во время спуска к воде автоматика могла оказаться бесполезной.

– Первой пустим тележку, пусть торит дорогу. Заодно убедимся, что грунт не осыпается.

На это отвлекся даже Николай, заявивший с заднего отсека:

– Конечно! И если что, потеряем весь груз? Тележку надо страховать, надо, чтобы кто-то шел первым. – За грузом, которым завалили вездеход, Николая почти не было видно, и его голос слышался больше через наушники, чем напрямую.

– И что он сделает? Удержит ее, если она перевернется?

– Значит, тогда кибер. Пусть идет и проверяет дорогу, а тележка только после.

– Как будто киберов у нас много запасных, – фыркнул Грег, но видно было, что он уже согласен.

Обсуждение тянулось долго и шло достаточно лениво. Скорее, этот разговор являлся методом убить время в пути, а не настоящим спором о порядке спуска. Так же как и разговор сзади более походил на теоретические рассуждения о подходах к строительству, чем на спор.

– Подъезжаем, – заявил Грег.

– В следующем озере сделаешь свои пороги, – быстро закончил беседу Николай, предлагая мировую. – А тогда и сравним результаты.

Ответа Данила не услышал, возможно, Леонид просто кивнул.

– Стекло открой, – попросил он Грега.

– Чем тебе видео не нравится, – буркнул Грег, но все-таки послушался и откинул бронезаслонку, заменяя видеопоток на реальную картинку приближающегося кратера, отделенную от них лишь толстым стеклом.

– А ведь этот еще маленький, – воскликнул Данила, подтягивая к себе поближе фотоаппарат. Снимать через стекло он бы не стал, но один вид картинки, что открывалась впереди, заставил его вспомнить о персональной задаче на сегодня.

Сделать настоящие фотографии. Настоящим фотоаппаратом, не какой-то там автоматической видеокамерой. Так, чтобы можно было играть с экспозицией, выбирать фокус и в итоге делать притягивающие взор снимки даже из обыденных пейзажей. Или раскрывать уникальные виды там, где все проходят мимо и считают окружающее обыденным. К тому же о какой обыденности может идти речь, когда стоишь в скафандре на обрыве, спускающемся к озеру, которого год назад здесь еще не было и в помине, и все это происходит не где-нибудь, а на Марсе? Любой снимок здесь – уже открытие.

Но если сделать его еще и качественным, правильным, показывающим Марс таким, каким он есть именно сейчас, с наилучшей стороны?

Марс, который был иным раньше. Планету, которая не будет такой в будущем, – она, скорее всего, станет как раз более обыденной, привычной для взора землянина.

Пока они выбирались из вездехода, Данила продолжал думать, что, возможно, самый интересный, самый странный период на этой планете наступит чуть позже. Тогда, когда уже можно будет ходить без скафандра и дышать без маски, но Марс при этом еще не зарастет лесами, не покроется сплошь зеленью. И будут места, где планета по-прежнему будет казаться безжизненной, каменной, чужой. Но по ней можно будет даже гулять.

«Романтичное будет время, – его мысли ушли в сторону, – самое подходящее, чтобы завести подружку».

– Ты либо помогай, либо фотографируй, – нетерпеливо заявил Леонид стоящему столбом на краю кратера Даниле.

Данила кивнул и отложил фотоаппарат, занявшись погрузкой тележки.

Грег выбрал самый безопасный, по его мнению, спуск. Разумеется, и самый длинный.

– Одного кибера запускай сразу по периметру, – предложил Леонид. – Пусть ставит датчики, пока мы возимся. Как раз успеет.

Спустившись на несколько метров ниже уровня поверхности, он, словно показывая пример машине, сам поставил первый газоулавливатель.

Если уж они хотели проводить столь масштабный эксперимент, то Николаю нужны были средства слежения. И не только те, что принадлежали Агентству. Непосредственно в котловане они собирались поставить с десяток датчиков по всей окружности, так, чтобы те могли уловить малейшие, на сотые доли процентов, изменения в составе атмосферы в этом ограниченном пространстве. Если таковые, конечно, когда-нибудь произойдут.

Данила задержался наверху, делая замечательные, по его мнению, снимки. Здесь сейчас было что снимать.

Озеро внизу действительно казалось маленьким, но все-таки заметным в видоискателе. Кое-где по отвесным стенкам кратера сбегали тонкие струйки тающей воды. Все-таки температура во второй половине дня поднялась под тридцать градусов, и этого становилось достаточно для оттаивания промерзшей земли. Хотя бы близко к поверхности. Больше всего отдавал влагу солнечный склон, ручьи в некоторых местах начинались с ключей, бьющих прямо из почвы.

Данила щелкал снимок за снимком, не жалея матрицы аппарата. Если сам Контролер попросил их сделать эту фотосессию, следовало постараться.

Внизу Николай, спускаясь, продолжил рассуждение, которое начал еще на базе, но потом приостановил из-за спора с Леонидом о насыщении воздухом воды.

– Если подумать, в этой идее есть немалый смысл. Сажая лишайник на поверхности, даже пусть и не лишайник, а деревья, мы все равно остаемся в плоскости. А здесь, если водоросли расселятся на все глубины, мы сразу имеем завод по терраформированию, во много раз превышающий наши возможности на поверхности.

– Если расселятся… – буркнул Леонид, аккуратно спускаясь сразу за тележкой. – Если выживут, если размножатся, если расселятся. Чего гадать? Сейчас заразим это озерко земной отравой и проверим.

– Да уж. – Грег шел в цепочке последним и пару раз оглянулся, ожидая, что Данила последует за ними. Но тот не спешил, слишком много возможностей для хороших кадров открывалось отсюда. – Была такая милая, стерильная планета, и тут пришли мы, такие красавцы, и все испортили.

– Чтобы тут что-то «испортить», как вы выразились, – обиженно заявил Николай, – нужно еще очень сильно постараться. Приложить, так сказать, немало усилий.

Николай сделал паузу, а затем резко сменил тему:

– Григорий, а скажи ты теперь: зачем ты здесь? Зачем всем этим занимаешься? Зачем прилетел? Что, на Земле не нашлось для тебя достойных занятий?

В отличие от большинства остальных Грег сразу понял вопрос и даже не стал прикидываться и уточнять, о чем именно идет речь.

– Это вопрос безопасности, – тут же ответил он.

– В смысле? – Настала пора уточнять Николаю. – Я сейчас не про твою должность инженера по технике безопасности.

– Я тоже. Мне вот тоже на Земле говорили, еще когда я только рвался работать в компанию, что ерунда это все. А ты же знаешь, я на Европу работал и в очень амбициозных проектах участвовал. Можно сказать, что частично интеллект Джека – и моя работа тоже. Но только все равно – это возня в песочнице. Пусть и песочницу мы сделали весьма приличной, ухоженной, вполне пригодной для наших детей. Но сидеть в ней дальше? Протирать штаны, пока на нас что-нибудь сверху не грохнется? Или мы сами себя от скуки или жадности не грохнем? Сидеть и ждать, пока что-нибудь не случится масштабное, и тогда можно будет окончательно расслабиться? Не подход.