Разрушу твою жизнь - Елена Рахманина

Думала, сейчас он пройдет мимо. Но дверь распахнулась, пропуская вместе с собой свет тусклых ламп.

В голову приходит бредовая мысль. А вдруг это не он? Но она тут же уходит, когда до меня доносится его запах.

Матрас кровати просел под весом Шамиля. Замерла, боясь дышать, не понимая, зачем он пришёл.

Расположился рядом со мной. От жара его тела стало так тепло, что захотелось избавиться от одеяла. Или, может, это от мыслей, что он так близко?

Какое-то время лежала не шевелясь, прислушиваясь к его дыханию. Всё ждала, когда Шамиль ко мне притронется. Представляя, как я гордо дам ему отпор. Повторю всё сказанное ранее и велю ему убираться из моей спальни.

Время шло, меня клонило в сон, а ничего не происходило. Где-то в глубине души кусала обида от того, что он вот так может находиться рядом со мной. Спокойно. В отличие от меня, снедаемой чувствами.

Не заметила, как буквально отключилась на новом месте.

Но Шамиль забрался даже в мои сны. Я бы, возможно, тут же проснулась, если бы возникло сомнение о том, что он касается меня наяву. Но эта мысль улетучилась так же скоро, как и появилась. Испарилась, когда я ощутила первое, почти невесомое прикосновение пальцев на щеке. Следом за ними почувствовала его губы на скуле, переместившиеся к уголку моего рта. Я судорожно вздохнула, словно пытаясь поймать поцелуй. Но, кажется, у моего сна совсем иные планы.

Пальцы очертили линию подбородка, опустились к шее, зарылись в копну волос. Легкий разряд тока следовал за его движениями, окуная в негу.

От острых ощущений зажмурилась, опасаясь, что морок исчезнет. И я всеми силами цеплялась за сон. Но и эта мысль оказалась стёртой, когда Шамиль опустил вниз бретельку ночной сорочки, лизнув грудь. Удовольствие сплелось в воронку, набирающую силу урагана. Поднимаясь во мне всё выше и выше.

Это ведь всё понарошку. Не наяву. И я могу расслабиться и отдаться чувствам. К нему.

Вобрал в рот острую вершинку, слегка прикусывая зубами, оттянул сосок, выбивая из меня стон боли, смешанный с удовольствием. Рукой накрыл другую грудь, играясь с тугим соском.

Я слышала его тяжёлое дыхание, чувствовала вибрацию напряжённого, возбуждённого мужского тела рядом с собой.

Мне хотелось потянуться к нему. Погладить обнажённую кожу, стальные мышцы, ощутить его силу и мощь. И я сама не поняла, как моя рука оказалась на его колючей щеке, изучая родное лицо, словно я стала вдруг слепой.

Горячие губы поцеловали подушечки пальцев, и почему-то от этого невинного жеста из глаз по виску скатилась горячая слезинка.

Шамиль нагнулся, слизывая её языком. И следом я ощутила солоноватый вкус своих слёз на его губах. Из невинного поцелуй стал глубоким, жадным. Таким, что мы оба задыхались, упиваясь друг другом.

Я прижалась к своему миражу, запуская руку в его густые тёмные волосы. Елозя возбуждёнными сосками по его груди. И слыша тихий мат, срывающийся с его губ.

Внизу живота пульсировало желание, давящее, болезненное. Мне казалось, если не ослабить давление, то я умру. Тут же, на месте. Во сне.

Возбуждение разрасталось всё сильнее. Потянулась рукой к трусикам, но жёстким движением мои попытки найти разрядку тут же пресекли. Горячие пальцы погладили мою ладонь, прежде чем переплести пальцы. И я сжала широкую кисть, хватаясь за неё, как утопающий, глотая воздух, когда губы коснулись моих простых трусиков. Тонких, летних.

До сознания даже не сразу дошло, что творится, когда Шамиль отвёл в сторону ластовицу и лизнул прямо там. Пальцы на ногах поджались от острых ощущений. От горячего дыхания и горячего рта.

Стало лишь хуже. Желание, смешанное с чем-то совершенно невообразимым, неподвластным логике и реальности, билось в моём теле.

Если и была у меня грязная эротическая фантазия, которой я неоднократно предавалась, скучая по нему в Испании. То сейчас она почти воплотилась.

У меня не было другого мужчины, кроме него. Я не знала оттенков способностей мужчин в оральных ласках. Но ревностно подумала, что он весьма искусен. Умело возносит к самым небесам. Посасывая клитор, поглаживая его языком. Втягивая в рот наполненные возбуждением половые губы так, что я сочилась влагой. Горячей, вязкой.

– Ты такая сладкая, Маугли, – донеслось до сознания, и я тут же ощутила вкус собственных выделений на губах, одновременно с тем, как пальцы Шамиля проникли в моё влагалище.

Сжала их тугой плотью, сгорая под ним от возбуждения. Не желая прерывать этот порочный, грязный поцелуй.

И Шамиль словно чувствовал, что я близка к разрядке, терзал меня указательным и средним пальцами, не забывая поглаживать клитор. И в какой-то момент я донеслась до пика. Спасительная судорога прошлась по телу, скручивая. Я сжала между бёдер его руку, обессиленно глотая воздух.

Шамиль прижал меня к себе. И я доверчиво прильнула к нему, утыкаясь ему в грудь.

Проснувшись, первым делом проверила, рядом ли он. Но половина кровати, которую он занимал, пустовала.

Щёки пылали. Я приложила к ним прохладные ладони, но это не спасло.

Это всё приснилось или он действительно делал мне кунилингус? Зажмурилась. Не-е-ет. Такой мужчина, как он, не будет заниматься подобными шалостями. Значит, это был точно сон. Очень порочный сон.

Сама не понимая, что творю, потянулась к его подушке. Уткнулась в неё лицом, вдыхая родной запах. В сердце щемило. От боли и горькой любви.

Резко отпрянула, коря себя за слабость. Надо быть сильной. Наверное.

Я ведь не могу простить ему смерть брата, так почему веду себя как размазня?

Думала, холодный душ поможет прийти в себя. Ощутить ту ненависть, что недавно мной владела, но эмоции улеглись. И я не могла поднять их со дна.

Раскрасневшаяся, покинула спальню в оставленной для меня в гардеробной одежде. Кто-то словно знал, что я предпочту сегодня натянуть на себя свободные джинсы и белую майку.

Внутри всё зудело от желания его увидеть. Гнала эти мысли подальше. Но они возвращались снова и снова. И сердце разрывалось в груди от переполнявших его чувств. Слишком сильных, слишком концентрированных, чтобы я могла их подавить.

Воображала, как сейчас увижу его за завтраком. Как буду отводить от него глаза и делать вид, что не замечаю.

Спустившись, столкнулась с горничной, имя которой я, к своему стыду, не запомнила.

– Госпожа, доброе утро, – улыбнулась мне женщина, считывая с лица мои попытки вспомнить, как её зовут. – Вы можете звать меня Айгуль.

Ощутила жгучую неловкость оттого, что человек значительно старше меня обращается ко мне столь почтительно.

– А вы меня Васей, – криво улыбнулась ей, но по выражению глаз поняла, что для неё я останусь госпожой.