А может по-соседски? - Ксана М

– Мне нравится, что ты такая. Нравится, что ты такая для меня.

Ощутив его горячее дыхание на своей шее, я застонала. Его палец вышел из меня, а затем ворвался внутрь с удвоенной силой. Он скользил, дразнясь. Делал мне приятно ― восхитительно приятно ― но не позволял кончить.

– Терренс…

– Боже, ты такая охренительная, Саманта.

– Терренс, пожалуйста…

Его горячие губы коснулись моего плеча. Я ощутила ворох пробежавших по коже мурашек и застонала, а затем задохнулась, вновь почувствовав его внутри.

Я почувствовала его. От кончиков пальцев и до самой макушки. Почувствовала его приближение и поняла, что медленно умираю. Когда я готова была закричать, Терренс обрушился на мой рот, а его язык ворвался внутрь, поглощая мой глухой стон. И в ту же секунду я кончила ― сильно, мощно, восхитительно ― взлетев выше, чем когда-либо.

Выше, чем с кем-либо.

Ещё некоторое время мы стояли так, прижавшись друг к другу. Палец Терренса ещё был внутри меня, и тело до сих пор пульсировало. А я пыталась думать, но не могла.

В голове крутилось что-то вроде: «что я наделала, Боже», но мне было так хорошо и восхитительно, что на остальное стало наплевать.

– Мы закончим позже, ― прохрипел Терренс, и я не сразу осознала его слова.

А когда осознала, замерла. Что?

– Вечером, Саманта. ― Услышала я. ― Этим вечером я дам тебе ещё больше.

Хардинг резко отстранился, и я тут же распахнула глаза.

– Эй, вы ещё не готовы? Мама ждет.

Я чуть не отпрыгнула, заметив подкравшуюся к нам Кэрри. Она посмотрела на Терренса, после чего остановила взгляд на мне. Моргнула, затем всмотрелась, а затем её глаза расширились, и в них появились так хорошо знакомые мне искорки. Блин.

– Дай мне минутку.

– Хорошо….

Когда Терренс ушел вглубь комнаты, Кэрри всё ещё таращилась на меня, поэтому я оттолкнулась от двери и направилась к лестнице.

– О. Мой. Бог. ― Услышала я, уже зная, что последует дальше. ― У тебя был оргазм!

– Кэрри! ― Зашипела на неё и, повернувшись, заметила, как она улыбается. ― Ничего не было. Мы просто говорили.

Если честно, я сама себе не поверила.

– Милая, я знаю, как выглядит женщина после самого умопомрачительного оргазма в своей жизни. И ты выглядишь именно так. ― Она улыбнулась шире, и я остановилась.

– Если ты хоть слово за столом скажешь…

Кэрри провела пальцами по губам, «застегивая на них молнию».

– Обещаю. Я могила.

Я смотрела на неё несколько секунд, а затем выдохнула и отвернулась.

Уже спускаясь я услышала:

– Но ты всё мне расскажешь, иначе я буду тебя пытать.

Я закатила глаза и потом весь обед пыталась вести себя, как обычно. Не уверена, что у меня получалось, особенно, если принять во внимание тот факт, что я почти не переставая думала об обещании Терренса вечером хорошенько меня оттрахать. Конечно, я бы ни за что ему этого не позволила. Но знала, что, если бы сдалась ― меня ждал бы самый восхитительный секс в жизни. И он был бы ещё восхитительнее, чем предыдущие два.

Точнее, два с половиной.

Оргазм ведь всё равно считается за секс, да?

Я водила вилкой по тарелке, чувствуя на себе его взгляд. Весь обед. И затем, когда вызвалась перемыть всю посуду, хотя ненавидела её мыть, но понимала, что мне необходимо чем-то занять руки и мысли. Снова. Лишь бы не думать о Терренсе и восхитительном вечере, который мог бы у нас быть. Но которого, конечно же, не будет.

– Помочь?

Я втянула в легкие воздух и отрицательно мотнула головой.

– Справлюсь.

– Уверена?

Я почувствовала его улыбку. А ещё ― как восхитительно он пах.

Как такое может быть?

Мы были в дороге, затем Терренс несколько часов чистил на заднем дворе снег, а затем удовлетворял меня у двери гостевой комнаты, и я знала ― он не мог не вспотеть. И даже несмотря на это, и на то, что он так и не был в душе и лишь сменил футболку, от него пахло так восхитительно, что у меня вновь сносило крышу.

– Уверена. Я в состоянии справиться с посудой.

– Не сомневаюсь, детка. ― Прохрипел он мне в ухо. ― Всё, за что ты берешься, получается у тебя охренительно.

Его голос стал ниже, и я уловила в нём тоненькие нотки эротики.

Терренс умудрялся сделать эротичным мытье посуды. Я, мокрая, с растрепанными волосами и кучей грязных тарелок в раковине, и я возбудилась. А он ― понял это.

– Как насчет небольшой прогулки? ― Прервал нас отец, и я поняла, что ещё никогда за всю свою жизнь не была ему так благодарна.

– Говард, они ведь устали. Терренс так долго был за рулем. Хватит и того, что ты вынудил его чистить снег на нашем заднем дворе.

– Он сам предложил свою помощь, Рэйчел. И поступил правильно. Так должен поступать мужчина.

– Дай им выдохнуть. ― Настаивала мама. ― Может быть, они хотят поваляться пару часов в постели. Или, как ты, закинув ноги на стол, посмотреть телевизор.

Поваляться в постели? Посмотреть телевизор?

Я услышала, как Терренс усмехнулся, и тут до меня дошло.

Я развернулась так резко, что едва не уронила стоящие на столешнице тарелки.

– Нет! ― Выкрикнула, и пять пар глаз тут же обратились ко мне. ― Мы… совсем не устали, правда, Терренс? ― Я взяла на себя смелость посмотреть на него. И заметила, что ситуация явно его забавляла.

– Правда, детка.

Я знала, что Терренс вкладывал в свой ответ особый, пошлый смысл, но решила не зацикливаться. Он согласился со мной (так или иначе), остальное знала лишь я одна.

И после сцены наверху ― ещё Кэрри.

– Думаю, прогулка ― это отлично. ― Продолжала я. ― Я соскучилась по Рочестеру. И уверена, Терренсу будет интересно посмотреть город.

Хардинг вновь усмехнулся, и я едва сдержалась, чтобы не разбить о его голову тарелку.

– Ну раз ты уверена, милая…

– Да, мам. Уверена.

Сейчас я была готова на что угодно, лишь бы не оставаться с Терренсом наедине. Я знала, что мама обязательно займет чем-нибудь ни о чем не догадывающегося папу, Кэрри утащит с собой Рика и детей, и всё для того, чтобы мы «повалялись пару часов в постели». А Терренс этим воспользуются. Я знала. Как знала и то, что даже, если очень захочу, всё равно не смогу от него убежать. А я не захочу. Это я тоже знала.

Поэтому, ровно через двадцать минут мы стояли на первом этаже, тепло одетые и терпеливо ожидающие Кэрри, накладывающую макияж. Елена ― наша девятнадцатилетняя