Ок-но - Максим Дегтярев

– Думаю, он бы сам рад узнать, кто забрал у него Мак-Магга. Впрочем, позвони ты ему – он к тебе, по-моему, неравнодушен.

– Эх, – вздохнула тяжело Яна, – если бы ото всех, кто ко мне неравнодушен, был бы какой-нибудь толк…

– То что бы?

– Не осталось бы ни одного нераскрытого дела!

Можно подумать, мужчины Яну интересуют только в узкопрофессиональном смысле.

Яна набрала номер Виттенгера, а я, удалившись к себе в кабинет, открыл досье на Стахова и Кастена.

Тимофей Стахов. 41 год. Астрофизик, доктор философии. Специалист по физике звезд. Научный консультант Главного проект-бюро «Спэйс-Транзит-Инжениринг». До перехода на постоянную работу в Главное проект-бюро – заведующий лабораторией в Институте Астрофизики на Ундине. После смерти оставил жену и двоих детей. Руководство «Спэйс-Транзит-Инжениринг» везде, где только можно, уверяет, что о семье будет проявлена «должная забота». Судебных исков они не хотели, но между тем наковыряли результаты каких-то нейро-тестов, которые, если дело дойдет до суда, можно будет выдать за доказательство психической неустойчивости Стахова. То же самое – и в отношении Кастена с Милном. На последнего возлагалась большая часть ответственности за гибель станции.

Жорж Кастен. 32 года (исполнилось за неделю до катастрофы). Инженер-энергетик. С момента окончания университета работал в «Спэйс-Транзит-Инжениринг», сначала – младшим инженером на строительстве Терминала ТКЛ-4010, затем, возвысившись до старшего инженера энергоустановок, – на монтаже 4011-ого. Женат, жена ждала ребенка, когда все произошло…

В досье находился ее снимок: молодая женщина с заплаканным лицом закрывалась руками от камеры. Давать интервью она отказалась. Снимок Кастена был взят из личного дела. Открытое лицо с правильными чертами, слегка вьющиеся светлые волосы, темно-голубые глаза под бархатистыми ресницами. Симпатяга. Был.

Кроме снимка из личного дела, я поместил в досье несколько семейных снимков и видеозапись торжественного открытия ТКЛ-4011, на котором Кастен был удостоен чести стоять рядом с президентом «Спэйс-Транзит-Инжениринг», приехавшим специально на открытие. Президент, видимо, что-то там сглазил, потому что 4011-ый, спустя месяц после открытия, закрыли на доработку. К энергетическим установкам претензий не было, поэтому командировку на «Телемак-Пи» нельзя считать ссылкой за профнепригодность.

Снимок Тимофея Стахова был сделан за три месяца до катастрофы, у него дома. Дети подловил его, когда он, разговаривая по видеофону с каким-то боссом из «СТИ», на другом экране гонял лучеметом игрушечных сапиенсов. Младший сын снабдил снимок пояснительной подписью-цитатой: «Да господин Рампль доклад пачтишто закончен пазваните через полчаса я Очень Очень занят».

Сообщение от Алистера пришло поздно ночью. По некоторым техническим причинам я открыл письмо только в десять утра, когда по привычке проверял все локусы, куда могла бы прийти почта на мое имя.

Алистер извинялся за задержку – по его словам, потребовались сутки, чтобы подобраться к профессору с нужной стороны – «со стороны его совести, а не самолюбия». «К тому же, – продолжал Алистер, – не было никакой уверенности в том, что вы, мой детективный друг, не попали впросак благодаря хитрости и коварству мистера Мартина, по какой-то причине стремящегося поссорить тебя с профессором… впрочем, вы едва знакомы.»

Однако, как потом признает Алистер, «детективный друг» оказался «как это ни странно» прав. Рассвел ничего не отрицал. Он был хорошо знаком с Мартином, их отношения завязались еще в университете. Первые свои статьи Мартин писал по его, Рассвела, наущению, о чем никому не положено было знать, ибо в ту пору противостояние Рассвела и руководства университета достигло критической точки, после прохождения которой кто-то из двоих – Рассвел или Кембриджский университет – должен был погибнуть. После зачисления в лабораторию Нибелинмуса их отношения стали прохладнее, но вновь оживились, как только Мартин пришел к выводу, что в деятельности лаборатории есть некий таинственный аспект. Путь к нему для Мартина по неизвестной причине закрыт. Любопытство в ученом умирает последним (соответствующих экспериментов, со времен академика Павлова, никто, по правде сказать, не проводил), и Мартин решается на ряд не совсем законных «деяний», венцом которых (в смысле незаконности) стала кража кристаллозаписи (see, как говорится, attached).

«Спешу предуведомить, – пишет далее Алистер, – что ничего интересного ты для себя там не отыщешь. Во всяком случае, сапиенсами там и не пахнет. Обрати внимание на заголовок – пожалуй, это единственное над чем стоит поразмышлять…»

Файл открылся. Заголовок:

К ПРОЕКТУ «ОК-НО». МАТЕРИАЛЫ.

Начав, по совету Алистера, сходу размышлять над заголовком, я все же на одном только заголовке не остановился – любопытство, не столь эсхатологическое, как у ученых, влекло меня дальше.

Таблица. В левой колонке – Сектора обитаемой части галактики – все без исключения. Напротив каждого Сектора – некое натуральное число от единицы до шести. Еще правее, в третьей колонке, галактические координаты, причем я заметил, что чем больше номер во второй колонке, тем больше координат в соответствующей строке третьей колонки. В четвертой колонке стояли даты. Вот, собственно, и вся таблица.

Я поискал, не прикрепил ли Алистер, еще какие-нибудь файлы.

Нет, не прикрепил. Файл с таблицей был единственным, не считая самого письма. Я стал дочитывать:

«Ну, убедился? Теперь слушай, что по поводу файла говорит Рассвел. В левой колонке, как ты понял, перечислены Сектора, на которые поделено все обитаемое космическое пространство. Рядом с каждым Сектором указано количество размещенных в нем детекторов ростков алеф-измерения (спроси у Ларсона, если не знаешь, что это такое). В третьей колонке – точные координаты детекторов. В четвертой – даты установки. Даты указаны в том же порядке, что и координаты. Что означает упомянутое в заголовке „ОК-НО“ , Рассвел не имеет ни малейшего понятия. Когда Мартину намекнули, что в скором времени тайная деятельность лаборатории Нибелинмуса станет для него явной, он позвонил Рассвелу и попросил того уничтожить файл. Рассвел его, естественно, не послушал. Название „ОК-НО“ Мартину незнакомо. Мисс Чэпмэн так же никогда ничего не слыхала о проекте „ОК-НО“. О том, что виновником ее неприятностей стал ее любимый учитель, я ей пока не говорил. Рассвел обещал, что сам ей все расскажет. С другой стороны, заместитель Нибелинмуса, добряк Трауберг позволил ей посещать лабораторию, так что скандал в отсутствие начальника сошел на нет.»

В заключение Алистер передал приветы: мне – от Джулии, а Ларсону, Яне и Шефу – от себя. Я набросал несколько строк в ответ: поблагодарил за файл, в двух словах описал встречу с Алексеевым, передал привет Джулии.

Выйдя из кабинета, я наткнулся на Яну. Она спешила ко мне.

– Новости? – спросил я.

– Да, сенсационные!

– У меня тоже.

– Тогда ты говори первым, – заявила она безапелляционно.