В тени Восходящего солнца - Александр Куланов

В столице Ким поступил на работу в Московский институт востоковедения в качестве преподавателя японского языка и истории Дальнего Востока. Он сохранял за собой эту должность в течение пяти лет — до 1928 года, а с 1925-го числился уже профессором.

С того же 1925 года и до конца 1930-го он одновременно преподавал японский язык слушателям Военной академии РККА. Как мы уже знаем из его «Биографии № 1», он много занимался переводами, писал критику, стал научным сотрудником 1-го разряда Государственной академии художественных наук, а с 1926 года — Института народов Востока.

И все это время не прерывался его «чекистский стаж». С 15 июня 1923 года Ким числился секретным сотрудником, переводчиком 5-го отделения Контрразведывательного отдела (КРО), а затем 4-го отделения Особого отдела (ОО) ОГПУ. В своей автобиографии он писал:«...В июне 1923 г. прибыл в Москву в распоряжение 5 КРО ОГПУ и определен на работу согласно указания тов. Дзержинского, который был уже осведомлен о моем прошлом...»

Прошлое помнил не только Дзержинский. Определенным этапом, на котором изменилось отношение к Киму, стало снятие с учета «бывших белых офицеров», то есть потенциально подозрительных и опасных для советской власти лиц. Это произошло только в 1927 году, когда наш герой уже достаточно зарекомендовал себя как преданный сотрудник органов госбезопасности. Следующей долгожданной ступенью карьерного роста стало принятие в штат ОГПУ на должность оперуполномоченного 4-го отделения ОО ОГПУ. Это случилось 1 марта 1932 года—за четыре дня до публикации в «Известиях» информации о беседе Хирота и Касахара, а 1 декабря 1934 года—в день убийства Кирова — он был назначен сотрудником для особых поручений 6-го отделения 1 -го отдела, а затем 3-го отдела ОО ГУГБ НКВД СССР. 26 марта 1935 года приказом наркома внутренних дел Р.Н. Киму, с 1 января того же года, было присвоено звание «оперативный переводчик ГУГБ НКВД». Тогда же был составлен отзыв о его деятельности: «...Отношение к выполняемой работе вполне добросовестное, большая работоспособность и интенсивность работы, отмечается углубленная проработка вопросов, имеет склонность к агентурной работе. В работе не теряется, сообразителен, находчив, наблюдателен, точен и умеет ориентироваться. Хорошо ориентирован в дальневосточных вопросах.

Участвовал в операциях сугубо чекистского порядка с прекрасными результатами (по контрразведывательной линии). Операции требовали большой чекистской выдержки и оперативной сноровки».

Роман Ким надел чекистскую форму. Об этом вспомнила много десятилетий спустя Н.Е. Семпер-Соколова: «Самой авторитетной личностью... был кореец Роман Николаевич Ким, военный с “ромбом”, сотрудник НКВД, притом оригинальный писатель. Мы все только что прочитали вышедшую тогда его книжку “Три дома, напротив соседних два”, о характере японской литературы; мне очень понравился его острый, лаконический стиль и слог. Р.Н. Ким был всегда подтянут, холоден, вечно занят, так что виделись редко. У него было бледно-желтое интеллигентное лицо, тонкие черты... он жил в большой, неуютной квартире против библиотеки имени Тургенева, женат был на внешне типичной еврейке, поэтому трехлетний сын его имел самую неопределенную внешность»[245].

Помните вопросы о семейном положении и недоумение современного оперативного сотрудника по поводу отсутствия наград у столь успешного чекиста? Анкета отвечает и на них: «Имею два наградных оружия и Знак почетного чекиста (Почетный работник ВЧК—ГПУ (XV)—награжден 8 апреля 1934 года —А. К.), дважды именным боевым оружием от Коллегии ОГПУ (в 1936 году получил еще и орден Красной Звезды. —А.К.).

Женат во второй раз. Имею двоих детей, сына 12 лет, дочь 3 года.

Состою в Союзе работников просвещения до 1921 г., с 1921 по 1935 г. — в Союзе совслужащих. С 1935 г. в Союзе служащих административных учреждений.

Жена — Цын Марианна (Марианн) Самойловна, еврейка, беспартийная, 30 лет. Сын Атик, 1923 г. р. Дочь...(неразборчиво. — А.К.). С 1930 г. работает в ОГПУ в качестве переводчика. Первая жена — Зоя Яковлевна Биллевич, разведен».

Как уже не раз случалось, новые ответы вызвали новые вопросы. Эта анкета — единственное упоминание о первой жене Кима — Зое Биллевич, и об их сыне Атаке. Кто они? Какова их судьба? Этого мы не знаем. Точно так, как и не знаем, почему сына В иву Ким назвал дочерью...

История ареста Романа Николаевича нам уже известна из двух первых его биографий. 26 апреля отстранен от занимаемой должности с 1 апреля как находящийся под следствием, а 8 июля уволен из органов НКВД с исключением с учета. В апреле 1937 года Ким привлекался к расследованию дела Тухачевского. Исследователь И. Просветов установил очень интересные подробности этого эпизода. В 1964 году Ким допрашивался специальной комиссией ЦК КПСС по этому делу и подтвердил фальсификацию обвинения против Тухачевского со стороны японской разведки. 9 июля 1940 года Ким был приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР по ст. 58—1а УК РСФСР к 20 годам заключения в исправительно-трудовом лагере с поражением в политических правах на 5 лет (то, что Солженицын метко называл «и пять по рогам») и конфискацией имущества. Но вот кое-что новое: А.М. Буяков указывает, что в августе 1945 года (когда началась война с Японией) по протесту председателя Верховного суда СССР (!) Военная коллегия ВС СССР своим определением от 10 сентября 1945 года указанный выше приговор отменила с направлением его дела на новое рассмотрение со стадией предварительного следствия. В результате Р.Н. Ким был привлечен к ответственности по ст. 193—17а УК РСФСР и, по постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 17 ноября 1945 года, лишен свободы на срок 8 лет и 9 месяцев, считая со дня ареста. Поэтому уже 29 декабря 1945 года Роман Николаевич Ким вышел на свободу.

Реабилитирован Ким был 2 февраля 1959 года, но только приказом КГБ при СМ СССР № 246 от 22 июня 1959 года он был уволен из органов КГБ по выслуге обязательных сроков обязательной военной службы в отставку, то есть до этого времени, нереабилитированный, он продолжал числиться сотрудником органов, а значит, В.Ф. Киоилленко не ошибалась?

Биография № 4: влюбленный Кин Кирю

Японские исследователи давно уже обратили внимание на таинственную фигуру Романа Кима и посвятили ему немало статей и очерков. Основной исследователь его биографии историк Кимура Хироси, сопоставив данные, полученные из СССР и имеющиеся в японских архивах, восстановил жизненный путь нашего героя[246].

По японской версии, Роман Николаевич Ким родился 20 июля (по новому стилю — 1 августа) 1899 года во Владивостоке. Корейское имя его отца Ким Сюнхак, а самого Романа — Ким Яньён. Ким-старший был корейским политиком антияпонской ориентации и до последнего боролся против слияния Японии и Кореи. Когда же стало понятно, что Корея неизбежно станет японской колонией, отправился в политическую эмиграцию в Российскую империю. Мать Романа, по его словам, окончила католический женский колледж в Пекине и хорошо говорила по-французски. Когда Роман учился в начальной школе при университете Кэйо, она иногда приходила в школу вместе с ним, и старые школьные приятели Романа вспоминали, как в школу приходила его «матушка, одетая по-европейски», что было относительной редкостью в те времена.