Пуля - лучший антидот - Сергей Самаров

– Живым брать, живым...

– Я понял. Но вертолеты ты все же вызвал бы – для подстраховки… Если кто-то прорвется с той или иной стороны, нельзя давать им свободу!

Остановившись и тем заставив остановиться Везирхана, Алексей Викторович демонстративно выключил «подснежник».

– Тебя что-то беспокоит? – спросил он, скорее всего понимая, что беспокоит эмира, но желая услышать это от него самого.

Везирхан глянул угрюмо, но на прямо поставленные вопросы он, человек достаточно прямолинейный, привык отвечать прямо.

– Я не хочу, чтобы эти, – он кивнул в сторону устья ущелья, – разнесли повсюду весть о том, что я с вами... Меня после этого ни в одном селе не примут.

– А у тебя вообще-то какие планы на будущее?

– Никаких конкретных. Живу, как живется...

– Я хотел с тобой об этом поговорить... О твоем будущем.

– Ты мне дал слово.

– Я разве отказываюсь от своего слова?

– Но ты хочешь предложить мне сложить оружие. Я так тебя понимаю?

– Ты не совсем правильно меня понимаешь.

– Ну-ну... И что же ты предлагаешь? Учти, оружие складывают те, кому уже жить в горах невозможно, иначе жили бы. Некоторые до того устали, что и на зону согласны. А я не согласен. Я человек вольный, и всегда был вольным. Потому и занимался вольной борьбой. Само название борьбы мне еще в детстве нравилось... И в зоне мне не прожить. А простить меня никто не захочет. Слишком много на мне всего... У меня нет пути из гор. Пока не убьют...

– Тебя, ты говорил, в Пакистан звали.

– Звали. Только туда еще попасть необходимо. А меня ни через одну границу не пропустят...

– Я мог бы поговорить со своим командованием, чтобы тебе сделали документы. И не превышай свою значимость. Тебя здесь знают, да... А уже в других республиках ты человек неизвестный. Через любую границу сможешь проехать без проблем...

Везирхан мрачно задумался.

– Сообразить ты должен до конца операции. Чтобы не успела остыть благодарность моего командования... Это мой совет. Иначе через пару дней последует приказ мне и подполковнику Ракитину начать на тебя охоту. А мне это очень не нравится... Ты мне симпатичен, и потому я говорю так откровенно. Более того, могу сказать честно, что уже разговаривал по этому поводу со своим командующим.

– И что он сказал?

– Он ничего не сказал. Но и не возразил. Нас всех по головке не погладят, если дело с твоей отправкой в Пакистан выплывет... Это будет международный скандал. Но мы готовы рискнуть. Я, по крайней мере, готов. Думаю, и командующий согласится.

– А там вы заставите меня на себя работать... – предположил Везирхан.

– У талибов тоже работают наши люди. Если тебе передадут от меня привет и попросят оказать маленькую услугу, никого при этом не предавая, я думаю, ты сможешь это сделать.

Эмир вздохнул:

– Только если никого не предавая...

– Договорились.

– А мои люди?

– Ты хочешь забрать их с собой?

– Если они сложат оружие, то не доживут до суда. Менты не любят «охотников за ментами», а это наша основная профессия... Их просто «задавят» в камере.

– Наверное, и своих людей ты сможешь забрать. Я скажу, что это твое условие.

– Скажи обязательно! Если кто не захочет, я никого не потяну с собой насильно.

– Это понятно. Но это все потом. Сначала нам следует закончить эту операцию...

– Будем заканчивать.

Группа подполковника Гризадубова, усиленная двумя гранатометчиками группы Ракитина, начала подъем по самому краю вертикального обрыва, чтобы иметь возможность выглядывать из-за края, и периодически наблюдать происходящее внизу и вовремя определять передвижения бандитов.

Как раз в этот момент на связь вышел подполковник Ракитин:

– Алексей Викторович, мы на позиции. Только-только перед нами в ущелье прошла еще одна банда. Едва не столкнулись нос к носу. Вовремя заметили. Мы их с пяти метров наблюдали. Тринадцать человек. Из вооружения только автоматы и две «Мухи». Автоматы старые, «АК-47», без «подствольников». И, видимо, с патронами проблемы, потому что запасные рожки даже не у всех. Это понятно, где сейчас старые патроны взять...

– Понял. Нормально. Ты, Александр Всеволодович, по верху как, по краю проходил?

– Нет, я через скалы. Там слева проход хороший, весь вперед просматривается, можно на высокой скорости передвигаться. Сколько всего бандитов, я из-за скал не видел.

– Везирхан предупредил, что здесь же может быть Рустам Джабраилов со своими мотоциклистами. Будь осторожнее.

– Передо мной узкий и ровный проход метров на сорок вперед. Я всех мотоциклистов и даже велосипедистов перестреляю раньше, чем они сообразят, зачем их мама родила.

– Тебе попроще. У Везирхана перед выходом ямы и возвышенности. Почти идеальная трасса для мотокросса, как он говорит. Мотоцикл будет нырять и выскакивать где-то в стороне, не сразу среагируешь. Мои бы парни их перестреляли быстро. Он на своих, кажется, как на стрелков не слишком надеется. По крайней мере, видит в этом какую-то сложность. Они ведь у него борцы... Но я попрошу своих, если мотоциклистов увидят, уничтожать сразу. Будем надеяться, получится.

– Конечно, лучше сверху накрыть гранатами. Ручными...

– Ты свою позицию усиливал?

– Нет. Вдруг еще группа пойдет. Придется пропускать и укреплять позицию только после того, как ты начнешь. В принципе, сильное усиление здесь невозможно. Троечку гранат под скалу подложим, взорвем, половину прохода засыплем вместо бруствера. Больше здесь ничего не сделать.

– А пока где?

– Пока среди камней прячемся. Высматриваем...

– Хорошо. У Стерликова «подснежник» работает?

– Работает, товарищ подполковник, – отозвался капитан Стерликов. – Слушаю вас...

– Доложи обстановку.

– Заняли позицию. Везирхан свое дело знает. Перекатили камни так, чтобы было где укрыться и предотвратить прорыв мотоциклистов. Даже вперед за позицию на сорок метров прошли, там камни выложили. Если мотоциклисты из ямы на скорости выпрыгивать будут – а они там уже выпрыгивали, следы колес есть, – то они на большие острые камни попадут. Это конец и колесам, и самим мотоциклистам.

– Насколько я помню, против пехоты мотоциклисты никогда себя хорошо не проявляли. Только против бронетехники. У нас бронетехника у дороги осталась. Бояться нечего. Передай это Везирхану. Рустам Джабраилов разрекламировал своих мотоциклистов, а рекламе верить – себе дороже... Ну да, Везирхан телевизор давно не смотрел, не знает толком, что такое реклама...