Дюна: Пауль - Брайан Герберт

Алия резким движением стряхнула обоих скорпионов в вольер — на песок и камни. Дезориентированные и встревоженные неожиданной переменой животные бросились друг на друга, щелкая клешнями и угрожающе выставляя хвосты.

— У меня много детских впечатлений и не одно детство. Я знаю их все по моей Другой Памяти. — Алия не смогла удержаться от колкости. — Когда-нибудь и ты поймешь это, Ирулан, если, конечно, станешь Преподобной Матерью.

Но принцесса не клюнула на эту наживку.

— Ты можешь говорить все, что тебе угодно, маленькая Алия. Я знаю, что ты многому можешь научиться в Другой Памяти, но не всему. Тебе нужно твое собственное детство.

Пустыня стирает все следы.

Принцесса Ирулан

Учебник Муад’Диба

Сиетч Табр.

Прошло уже много лет с тех пор, как Пауль и его мать нашли здесь убежище, спасаясь от Харконненов. До того времени этот заброшенный сиетч был всего лишь одним из многих ничем не примечательных фрименских поселений. Теперь же его считали святыней. «Я изменяю все, к чему ни прикоснусь», — подумал Пауль.

Фрименский традиционализм хранил сиетч Табр в его первозданном виде, несмотря на то, что огромная цитадель и правительственный комплекс продолжали быстро расти в Арракине под неусыпным руководством неутомимого Уитмора Бладда. Стилгар находился с войсками на Бела Тегез, Гурни правил Гьеди Первой, Алия осталась в Арракине заниматься государственными делами, а Пауль с Чани отправились в Табр, чтобы вспомнить вкус пустыни, запахи и ароматы прежней жизни. Они приехали сюда, чтобы воссоединиться с собой и отвлечься от бессмыслицы, продолжавшей громоздиться вокруг них. Джихад… это чудовище, которое стало неотъемлемой частью Пауля словно вторая кожа. Любой фримен понял бы это стремление отыскать для души внутреннее убежище.

После того как они с Чани поселились в до боли знакомой комнате внутри каменных стен поселка, в комнате с прежней дверной занавеской, Пауль понимал, что ему не надо никакого предзнания, чтобы сказать, что этот покой будет очень скоро нарушен.

Из практических соображений Пауль объявил, что отправляется в сиетч Табр для того, чтобы понаблюдать за ходом расширяющихся операций по добыче пряности, для премирования рабочих и их бригадиров, для того, чтобы похвалить их за успехи и оплакать вместе с ними потери. Меланжа, кровь империи, продолжала течь по жилам вселенной.

Дайеф, нынешний наиб Табра, выразил полную готовность вывезти Муад’Диба на поля пряности. Пауль и Чани переоделись в традиционную фрименскую одежду, вооружились фремпакетами и проверили надежность своих защитных костюмов. Несмотря на то что при нем будет целая армия телохранителей, помощников и наблюдателей, старинные обычаи не могли позволить Паулю проявить беспечность при встрече с первозданной мощью Арракиса. Здесь могут произойти самые невероятные случайности.

Дайеф отобрал для вылета в пустыню молодого пилота, который клялся, что готов сразиться со всеми бурями ада, лишь бы защитить Муад’Диба. На это Пауль просто ответил:

— Сегодня я предпочел бы обойтись без сильной болтанки.

В орнитоптере Дайеф уселся рядом с Паулем. Машина поднялась в воздух, вылетела из-за прикрытия зубчатых гор и устремилась в бескрайний простор пустыни, окунувшись в океан дюн. Этот наиб был не столько воином, сколько толковым управляющим. Да, на поясе у него висел криснож, но в руках он держал блокнот с цифрами.

— Наша добыча пряности теперь в пять раз превышает добычу во времена Харконненов в самые урожайные годы, — сказал Дайеф. — Найдя пряность, мы высылаем на место по меньшей мере четыре комбайна. На шести планетах для нас производят тяжелые воздушные транспортеры разных типов, поэтому каждый год мы вводим в эксплуатацию много новых машин.

— Каковы потери от погоды и червей? — Пауль помнил, как это тормозило работу в начале правления Атрейдесов.

— Теперь мы можем поднимать в воздух вдвое больше разведчиков, чем раньше. Радиус их действия больше, и мы теперь способны раньше выявлять признаки появления червей. Это позволило нам поднять уровень безопасности работ.

— Я не хочу, чтобы на полях происходили несчастные случаи.

Как герцог Лето ненавидел терять своих людей! Пауль ощутил укол совести. Его отец пришел бы в ужас от джихада, в битвах которого во имя Пауля уже были убиты миллиарды людей. Лето наверняка стал бы оплакивать такую ужасную цену, но Пауль видел перед собой более широкую панораму, прозревая будущее за всей этой немыслимой кровью. Счастливое будущее, как он надеялся.

— Происшествия случаются всегда, от них никто не застрахован, Муад’Диб. Однако, учитывая регулярные поставки нового оборудования, мы поставляем больше машин, чем теряем. Этот показатель за последнее время улучшился на семнадцать процентов.

— Пряность должна течь, — сказала Чани.

— Да, должна, — согласился с ней Дайеф.

Сквозь поцарапанный плаз иллюминатора Пауль видел, как люди словно муравьи сноровисто работали на новом поле пряности. Пилот посадил машину возле ближайшей из четырех гигантских передвижных фабрик по переработке пряности.

— Операция по добыче началась всего двадцать минут назад, но уже достигнут должный уровень производительности, — сказал Дайеф.

Пауль был очень доволен. Люди работали умело, машины действовали с точностью часовых механизмов. Рабочие сумели в считанные минуты воздвигнуть в пустыне настоящий город. Машины уже работали на полную мощность, разрабатывая глубокую меланжевую жилу, обнаруженную только сегодня утром.

Много лет назад, во время ознакомительной поездки, организованной доктором Кинесом для герцога Лето, на разработке жилы работала одна жалкая мастерская на гусеничном ходу. Теперь же Пауль видел шесть передвижных перерабатывающих фабрик, похожих на гигантских насекомых. Рабочие отряды выполняли операции с потрясающей заученной быстротой — добытчики, геодезисты, шахтеры, ремонтники и даже несколько прожженных инспекторов КООАМ.

Кроме квалифицированных специалистов — фрименов, работали здесь и добровольцы из паломников, считавших этот труд частью священного хаджа — они могли прикоснуться здесь своими руками к естественной меланже. Армии рабочих состояли также из пленных и рабов, захваченных в джихаде. Потерпевшие поражение и соответствующим образом подготовленные, они принимали гарантии Муад’Диба, обещавшего им свободу после полугода работы на добыче пряности. По истечении этого срока они подлежали освобождению, получали прощение и право поселиться на Дюне. Очень немногие из них дожили до обещанной награды.

Пауль еще раз испытал болезненное неловкое чувство, когда понял еще одну разницу между собой и своим отцом: герцог Лето никогда не допустил бы подневольный труд на добыче, но что было делать, если необходимо было расплачиваться с Гильдией и восполнять гигантские расходы на поддержание существования новой империи Муад’Диба. «Мы делаем то, что требует от нас исторический момент». Люди молчаливо требовали того же, понуждая себя участвовать в этой работе, чтобы выказать альтруизм и продемонстрировать верность. И они будут делать это и дальше ради него и во имя Него.