Танос: Смертный приговор - Стюарт Мур

Баси что-то пробормотал, и Танос отвесил ему пощечину.

– Ты всего лишь мальчишка. Ягненок. Ничтожество.

Баси поднял руки в ритуальном боевом жесте. Танос хлопнул по ним, и тот оказался на земле.

– Здесь всех вас ждет смерть! – Таноса полностью охватила кровавая ярость. – Так вам и надо, жалкие черви! Вы проведете остаток своих дней в ловушке, даже не представляя, как из нее выбраться!

Он ударил снова, несмотря на мольбы жертвы. Его крепко сжатый светло-коричневый кулак с твердыми костяшками пальцев вновь и вновь прикладывался к голове Баси, к его груди и животу. Туда-сюда. Коричневый кулак. Серый, гранитоподобный кулак.

Он потерял счет ударам и времени, забыл о палящем солнце. Толпа как будто рассеялась, трава отступила; он видел и чувствовал лишь податливую плоть и слышал лишь хруст ломающихся под его натиском костей.

Кто-то положил руку ему на плечо. Танос развернулся, занося кулак. Перед ним с широко раскрытыми глазами стоял Паган.

Танос улыбнулся. Наконец-то ему нашелся достойный противник. Первый достойный противник в этом мире.

– Остановись, – сказала Масика. – Прекрати.

Она стояла за спиной Пагана. В ее взгляде Танос прочел понимание.

– Ты убьешь его, – указала она на Баси.

Танос все еще был готов ударить. Его кулак по-прежнему оставался светло-коричневым. Покрытые кровью костяшки болели.

Баси застонал и перекатился по траве, обхватив руками ребра. Танос взглянул на его избитое, окровавленное лицо.

– Ну что? – спросила Масика.

Даже после всего, что он натворил, ее голос оставался ласковым. Он показал ей свою темную сторону, но она, казалось, понимала его.

Вокруг собралась уже сотня Апага, а то и две. Они стояли полукругом, на их лицах читалось осуждение.

«Крысы, – подумал Танос. – Крысы в клетке».

– Нет, – сказал он. – Нет, нет, нет.

Он рванулся прочь от Масики, не обращая внимания на ее протянутую руку. Схватив рюкзак, он перемахнул через ограждение и кинулся в заросли травы.

– Пускай уходит, – сказал Паган.

Насколько велик этот мир? Теперь Танос знал.

– Недостаточно велик, – прошептал он. – Недостаточно.

Он бежал без оглядки, не желая больше видеть глупые рожи аборигенов и их хижины с огородами. Но в первую очередь он не хотел видеть, как Масика – его прекрасная, понимающая Масика – берет Баси за изувеченную руку.

Оставался единственный способ проверить догадку.

Деревья – каштаны, насколько Танос мог определить – были высокими, их стволы изогнутыми и перекрученными, кора жесткой. Несмотря на жару, листья оставались зелеными. Даже согнутая в три погибели, четверка каштанов все равно смотрелась горделиво, словно древние боги, склонившиеся над своими опустевшими владениями.

Танос взглянул назад. За бескрайним морем травы едва можно было разглядеть деревню Апага. «Что ж, сойдет», – подумал он. Деревья были единственным подходящим ориентиром на многие километры вокруг.

В стволе самого старого каштана было дупло, в котором мог уместиться человек. Танос забрался в него и открыл рюкзак. Достал заготовленные Масикой полоски вяленого мяса, мочалку, прихваченную из поселения Народа, и инструменты из коллекции отца Масики: секстант, гаечный ключ и увеличительное стекло, приспособленное под монокль. Он не успел их вернуть.

Затем он сложил обратно только то, что ему пригодится. Поднявшись, он вновь окинул взглядом мир, ставший его тюрьмой.

Да, у него был лишь один способ проверить догадку.

Он отправился в поход. Выбрал тропу, ведущую от деревни Апага, потому что не хотел больше их видеть. Приближаться к пещерам химер он тоже не хотел, и поэтому проложил курс западнее, на достаточном расстоянии от них, но так, чтобы его путь был как можно прямее.

Когда ночная пластина приблизилась к солнцу, Танос услышал неподалеку голоса. «Народ», – догадался он. Совсем рядом находились их убогие угодья, а чуть дальше виднелась окраина деревни.

Наступила ночь, и он улегся спать под елью. На дальнейшем пути ему не встречались люди, поселения, заброшенные города и каньоны теней – лишь трава, то зеленая, то желтая, то коричневая. Он шел несколько дней – три или четыре. Сказать точнее было невозможно – смена дня и ночи происходила нерегулярно.

Танос понял, что двигается под углом относительно ночных пластин. Они перемещались в своем темпе, независимо от скорости его движения. Ему казалось, что день мог длиться около шести часов, иногда меньше, сменяясь долгой ночью. Затем мог наступить долгий, порядка четырнадцати-пятнадцати часов, день.

И все это время вокруг не было ничего кроме травы.

Ему пришло в голову, что он мог сбиться с пути. Для эксперимента было чрезвычайно важно двигаться прямо и всегда возвращаться на прежний курс в случае вынужденных отклонений. Умение ориентироваться на местности было у него врожденным, и он как никогда на него рассчитывал.

В пути Танос охотился на кроликов, пил из редких ручейков. К концу пятого – или шестого – дня он окончательно вымотался, обгорел и провонял.

Но тут он увидел деревья. Прекрасные, изящные каштаны, возвышающиеся над зеленой травой.

– Я был прав, – выдохнул он, привалившись к стволу старого каштана. – Я был прав.

Мир действительно оказался сферическим.

Радость его была недолгой. Раз Вельт и правда был маленьким искусственным миром, расположенным внутри сферического тела, – то выхода отсюда у него не было. Во время путешествия он не нашел ни незнакомых ему технологий, ни каких-либо подсказок, способных пролить свет на судьбу людей, построивших эту клетку.

Ему придется повторить путь заново.

На этот раз он отправился в сторону, противоположную пещерам химер. Эта местность была ему незнакома, и за первые два дня он не встретил ни людей, ни поселений. Ландшафт казался более плоским и еще более однообразным. Здесь росла в основном коричневая трава, а воздух был очень влажным.

На третий день Танос обнаружил участок притоптанной травы. Тропа была свежей, и вела в двух направлениях. Он с удивлением понял, что это его собственная тропа, оставшаяся с предыдущего похода. Высота травы по-прежнему составляла полметра, но распрямиться она еще не успела.

На четвертый день он наткнулся на еще несколько мест, где трава была притоптана. Присмотревшись, он заметил вдали деревню Апага. Он все еще не был готов к новой встрече с ними, и потому взял левее, обойдя их поля с запада.

В конце концов он снова вышел к каштанам.

Свернувшись клубочком в тени изогнутого дерева, Танос лихорадочно думал. Во втором путешествии он смог подстроиться к смене дня и ночи и куда лучше вел счет времени. На весь путь он затратил пять дней, идя приблизительно по четырнадцать часов в день со скоростью около пяти километров в час – значит, прошел он порядка трехсот пятидесяти километров. Триста пятьдесят километров – такова окружность Вельта, расстояние от точки до нее же самой по прямой.