Дитя среди чужих - Филип Фракасси

есть, не официально. Официально он исчез несколько лет назад. Уголовного досье нет, но он действительно служил. Представляешь, резерв военно-морского флота. В любом случае, эту личность легко украсть, особенно с правильными штампами.

– Ну и вот,– кивает Нопп.– Меняя тему – мертвый подросток, как вы наверняка уже догадались, пропавший Джим Хоукс. Судмедэксперт сказал, его задушили с такой силой, что помимо сбитой трахеи у него сломаны три кости шеи. Извините, агент, но это все очень плохо.

Сали сплевывает на тротуар. Это больше, чем просто плохо, ведь теперь стало ясно, что похитители – не просто кучка хулиганов в поисках легкой добычи. Не мелкие мошенники, которые недавно поднялись на ступеньку выше по криминальной лестнице, чтобы взяться за более крупную и опасную работу. Они имеют дело с хладнокровным убийцей. С тем, кто без угрызений совести убивает в угоду конечной цели. А это значит, что шансы Генри на выживание только что упали с бесконечно малых до минусовых, и они все это знают.

Что, черт возьми, мне сказать Торнам?

– Есть и хорошие новости, если можно их так назвать.

– Давай, потому что мои туфли больше этого не вынесут,– говорит Сали, рассматривая свои узкие носки.– Они уверили меня, что Генри выживет, а я в них не сомневаюсь.

Нопп почти все пропускает мимо ушей и переворачивает страницу блокнота.

– Ну, купите своим туфлям таймер. Похоже, мы разминулись с сообщником примерно на три часа. Он оставил стейк на гриле и полпинты теплого пива у бара.

Сали чертыхается себе под нос, думает о том бедном мертвом мальчике, распростертом на полу в квартире, и в глубине души знает, что мальчик в мусорке тоже совершенно точно стал частью кровавого следа их преступника. Что там он сказал во время допроса?

Но вы знаете, как говорят – яблоко от яблони.

Сали делает мысленную пометку взять Легга под охрану, хотя теперь, когда преступник сбежал, ему вряд ли грозит опасность. И все же последнее, что им сейчас нужно,– еще один мертвый ребенок.

– Так вот, хорошая новость,– продолжает Нопп,– я только что переговорила по рации с ведущим следователем, и мы установили личность уборщика.

Сали выпрямляется, почти не в состоянии выдерживать напряжения.

– Господи, детектив, нельзя же так томить. Говорите.

Нопп читает из своих записей.

– Настоящее имя – Джим Кэди, последнее известное место жительства – Окленд, Калифорния. Мать и отец мертвы, братьев и сестер нет, но мы нашли его фотографию, которую разослали по всем тюрьмам штата, и в Фолсоме его узнали. Мы сопоставили отпечатки пальцев с теми, что были в школьном досье. Тот же человек.

– Ладно-ладно,– говорит Сали, отчаяние смывается с него, как пыль под горячим душем. Он чувствует себя помолодевшим, взволнованным и – опять это слово – полным надежды. Если этот мужчина – бывший заключенный, значит, у него есть знакомые сообщники, и так полиция перейдет от одной почти мертвой зацепки к потенциальному ряду зацепок.

– Значит, на него есть дело,– бормочет агент, уже думая о дальнейших действиях, которые ему нужно предпринять.

– Я бы сказала, целый роман,– сухо замечает Нопп и протягивает Сали папку, которую держит подмышкой.– Известные сообщники, псевдонимы, прежние места жительства. Все это здесь, сэр. Но самое неприятное – если он убегает, это значит, что мы ускорили его план. Наше окно, которое и так быстро закрывается, вот-вот захлопнется.

Сали берет папку, открывает ее, и его сразу же поражает фотография Джима Кэди, ну, или Фреда Хиннома. Несмотря на все, что он теперь знает, для него все еще шок видеть холодные глаза убийцы, смотрящие с лица человека, который только этим утром смотрел на него как тупая, беспомощная, старая собачка.

Он не собачка, этот мужик – злой и жестокий питбуль. Хренов Куджо. А что еще хуже? Теперь я почти наверняка его выбесил.

Супер.

– Я посмотрю,– бормочет Сали, желая поскорее проверить все улики.– А пока давайте поищем зацепки, которые могли помочь нам выяснить, кто помогает этому мужику. Если нам удастся выйти на след его команды, может, так мы поймем, куда они увезли ребенка.

Нопп кивает и собирается уходить. Сделав два шага, она оборачивается и понижает голос.

– Так вы думаете, жертва жива?

– Он еще не жертва,– быстро говорит Сали, защищаясь.– Я думаю, что Кэди – убийца, но все же методичен. Он явно хорошо продумал план. Да о чем речь? План строился больше полугода, и все это время Кэди работал в школе. Ты представляешь? Он явно предан делу, надо отдать ему должное. Может, мы и оборвали ему пару ходов, но мне кажется, он знал, что мы выйдем на него. Вряд ли это лучший сценарий для него, но уж точно не худший. Смотри, как быстро он свалил – его врасплох не застанешь. Он будет играть до конца, а это значит, что Генри нужен ему живым и невредимым, пока он не получит деньги. В этом я не сомневаюсь.

– А потом? – спрашивает Нопп, роясь в кармане спортивной куртки в поисках пачки «Мальборо».

– Потом ничего, потому что так далеко дело не зайдет.

Нопп сует незажженную сигарету в рот, приподняв одну бровь.

– Я найду его первым. Мне просто нужно немного времени. А пока,– Сали достает из кармана дешевую зажигалку и поджигает сигарету Нопп,– остается надеяться, что у Генри хватит здравого смысла держаться подальше от Кэди. Если он будет вести себя хорошо и делать то, что его просят, может, он сможет пережить это дело.

2

Генри прыгает с третьей ступеньки и приземляется на пол на обе ноги. Бросает взгляд направо, в сторону кухни, и видит удивленные лица Пита и Дженни, которые оба сидят за столом. Пит вскакивает на ноги; проследить, что будет делать Дженни, Генри не останавливается. Он слышит, как Лиам бежит по лестнице сзади, и понимает, что у него нет времени. Ему ни за что их не обогнать, но если за рулем машины окажется хороший парень, у Генри может появиться шанс.

Он хватается за ручку двери – небольшая часть его сознания ошеломлена тем, что эти идиоты не заперлись, очевидно, недооценив его желание сбежать – и дергает.

Яркий дневной свет режет глаза, окрашивает крыльцо в ослепительно белый цвет. Но прежде чем Генри успевает поднять глаза, чтобы найти машину, звук которой он слышал из спальни, огромная тень закрывает солнце,– внезапное и ужасающее затмение, преградившее ему путь. Он смотрит в лицо тени, и его бьющееся как отбойный молоток сердце замирает.