Дорогое удовольствие - Татьяна Никандрова

глаза. Он, как всегда, пытает меня грозным взглядом, а я, вопреки обыкновению, не тушуюсь и отвечаю на его зрительный вызов.

Чего мне теперь бояться? Самое дорогое я уже потеряла.

– Ну, окей, – с коротким выдохом он срывается с места и, наклонившись над столом, ставит на моем заявлении свою размашистую подпись. – Держи.

Антон подает мне листок, слегка прищурив глаза, и я не могу избавиться от ощущения, что, когда я потянусь за ним, он резко одернет ладонь. Как в том глупом приколе.

Но все происходит иначе.

Вместо того, чтобы дурачиться, Пеплов обхватывает мою руку, протянутую за заявлением, и за запястье дергает к себе. Это происходит так быстро и неожиданно, что на секунду я теряю равновесие и практически впечатываюсь в парня, упираясь своей грудью в его.

Мгновение плавится в вечность, пока мы, стоя на расстоянии дыхания, утопаем в близости, которая, вероятно, станет последней. Взгляд Антона жадно ощупывают мои губы, а затем плавно поднимается вверх и останавливается на глазах.

То ли его, то ли мое учащенное сердцебиение легкой вибрацией прошивает грудную клетку, и я чувствую, как воля мелкой крошкой осыпается к его ногам.

Скажи, что все изменится.

Скажи, что ты только мой.

Скажи, что любишь.

Скажи, и я сдамся.

Но он не говорит. Ничего не обещает. Не обнадеживает. Не успокаивает.

Просто тянется к моим губам в попытке сорвать с них еще один поцелуй. Снова хочет воспользоваться моим телом, полностью игнорируя потребности моей души.

– Не надо, – делаю шаг назад и легонько отталкиваюсь от Антона. – Это уже ни к чему.

Пеплов кажется раздосадованным и даже злым, но сейчас мне на это плевать. Он сам учил ставить собственное «я» на первое место. И я ставлю. Впервые в жизни думаю о себе. Не только о своей физической оболочке, но и о ментальном здоровье. Оказывается, оно тоже очень важно.

– Хотела узнать, обязательно ли мне отрабатывать две недели? – держа в узде бушующие эмоции, интересуюсь я.

– Сдай дела и у кадровиков оформись, – отзывается Пеплов, отворачиваясь к окну. – Отрабатывать необязательно.

– Спасибо. Заявление все-таки можно забрать? – киваю на лист бумаги, который он по-прежнему держит в руке.

– Конечно, – Антон наконец вручает мне заветный документ. – Другую работу планируешь искать?

Самой собой, планирую. Мне же нужно на что-то жить.

– Да, с завтрашнего дня начну поиски.

– Если хочешь, могу поговорить со своими знакомыми по поводу открытых вакансий…

– Не надо, я сама, – с нажимом на последнее слово, обрываю я. – Но за рекомендацию буду благодарна.

– Хорошо, напишу, – кивает он, вновь возвращаясь в свое кресло. – Удачи, Камила.

Смотрит долго и выразительно, словно пытается запомнить мое лицо в деталях. Может, и правда пытается? Мне было бы приятно так думать. Ведь его лицо отпечаталось в моей памяти навсегда.

– И тебе удачи, Антон.

Глава 44

Следующие два месяца проходят как в тумане. Я хожу на пары, ем, крашусь, общаюсь с окружающими на тотальном автопилоте. Чувства притупились, будто в спячку впали. Ничто не радует, ничего не хочется – не жизнь, а просто существование. Вялое и бесцветное.

Из плюсов – мне достаточно быстро удается найти новую работу. Теперь я администратор на ресепшене в престижном гостиничном комплексе. Пеплов, как и обещал, написал мне рекомендацию. Довольно впечатляющую, надо сказать. Поэтому проблем с поиском подходящего места у меня не возникло.

Драгоценности, которые я порывалась ему вернуть в приступе обиды, он не принял. Сказал, они принадлежат мне и я могу делать с ними все, что захочу. Могу носить, могу выкинуть, могу в ломбард сдать, мол, ему без разницы.

Разумеется, у меня в голове не было и мыслей о продаже украшений и уж тем более об их выбросе. Эти вещи значат для меня слишком много, чтобы я могла вот так по-свински с ними поступить. Но и носить их, как в былые времена, явно выше моих сил. Поэтому я просто спрятала всю ювелирку глубоко под матрас, надеясь, что воры-домушники никогда не позарятся на зачуханную комнатку в студенческом общежитии.

О том, как живет Пеплов сейчас, мне ничего неизвестно. Ну, или почти ничего. Айгуль из бухгалтерии, общение с которой не прервалось, даже несмотря на мой уход из фирмы, периодически информирует меня о том, как поживает мой прежний босс. Оказывается, она все это время была в курсе нашего с Антоном романа. Как, впрочем, и другие сотрудники. Но об этом я узнала лишь после увольнения.

По словам Айгуль, Пеплов так же регулярно мотается в Москву, много работает и допоздна засиживается в офисе. Про его отношения с Астаховой вопросов я не задаю, да и вряд ли приятельница сможет мне на них ответить. Она обладает лишь общими и довольно формальными сведениями о жизни Антона.

После того, как я забрала из офиса все свои вещи и рекомендацию, Пеплов мне ни разу не позвонил. Не то чтобы я на это рассчитывала, но все же было бы приятно знать, что он тоже, хоть самую малость по мне тоскует. Потому что меня тоска грызла днями и ночами напролет. Вонзалась своими острыми зубами мне в душу и кусок за куском ее обдирала.

Наверное, чувствовать себя подавленно после расставания с любимым мужчиной совершенно естественно. Но есть ли какой-то адекватный срок этой подавленности? Нормально ли ощущать себя раздавленной спустя несколько месяцев после разрыва? Ведь говорят же, что время лечит… Почему в моем случае оно бессильно?

Я понимаю, что он обошелся со мной жестоко, не оценил моих чувств, не ответил взаимностью. Но, с другой стороны, Антон всегда был со мной честен. Он не клялся в верности, не говорил, что любит, не нарушал данных обещаний… А значит, и предательства вроде как не было?

Думаю, если бы я затеяла разговор по душам раньше, он бы так же прямо и открыто мне во всем признался. Возможно, Пеплов жестокий и даже бессердечный человек, но он не лицемер и не обманщик. Это совсем не в его природе.

Тяжело осознавать, но моя основная проблема заключалась в том, что я жила в выдуманном мире. Выдавала желаемое за действительное и надеялась, что ситуация с Антоном разрешится сама собой. Предпочитала не замечать очевидного. А потом, когда это очевидное вылезло наружу, разбив в пух и прах мои ожидания, расстроилась… Да какой там расстроилась? Чуть не