Секретные бункеры Кенигсберга - Андрей Пржездомский

Из книги В. Н. Балязина «Штурм Кёнигсберга».

Москва, 1964 год

«…И когда стало ясно, что ничего живого не осталось, поднялась в атаку пехота. Но крепки оказались немецкие стены, глубоки погреба, живучи… засевшие в замке… Из-под земли и развалин, захлебываясь, залаяли пулеметы — первая волна атакующих залегла…»

Из книги К. Н. Галицкого

«В боях за Восточную Пруссию. Записки командующего 11-й гвардейской армией».

Москва, 1970 год

«…Первыми ворвались в замок подразделения 169-го гвардейского стрелкового полка под командованием подполковника А. М. Иванникова.

Штурмовые отряды дивизии при поддержке орудий, поставленных на прямую наводку, и танков с саперами, прикрываясь дымами, прорвались через проломы в стенах во внутренние помещения замка. Более трех часов длился бой в помещениях, на этажах и в отдельных строениях. К 19 часам гвардейцы полностью овладели замком…»

Сейчас, спустя шестьдесят пять лет после штурма Королевского замка нашими солдатами, трудно восстановить картину последнего боя в его уцелевших помещениях и подвалах. Известно одно — бой был ожесточенный и беспощадный с обеих сторон. Немало наших солдат сложили головы на подступах к тевтонской руине и в ее мрачных казематах. Но и среди оборонявшихся потери были внушительными — на сборный пункт военнопленных, расположенный в громадном монтажном зале ремонтных мастерских Рейхсбанка, из замка направилась лишь горстка понурых людей в изодранной униформе мышиного цвета.

Во дворе замка, загроможденном обломками, усеянном стреляными гильзами и трупами вражеских солдат и офицеров, расположились гвардейцы Иванникова, с боем продвигавшиеся в центр города с юга. Их стрелковый полк уже имел на своем боевом счету прорыв обороны гитлеровцев в районе Понарт, взятие главного железнодорожного вокзала и форсирование Прегеля. Теперь, когда спало напряжение боя, смертельно уставшие бойцы думали только об отдыхе и еде, которую еще не успели подвезти застрявшие где-то среди руин и завалов тыловые службы.

Над входом во внутренние помещения «Блютгерихта» и у внешней стены южного крыла замка предусмотрительный Пауль Файерабенд, во время штурма прятавшийся в одном из подвалов, вывесил белые флаги. А заметив во дворе замка фигуру старшего начальника, как показалось ему, — полковника, Файерабенд тут же предложил ему послать солдат в подземелье «Блютгерихта» и воспользоваться богатейшими запасами марочных вин. Старый член нацистской партии, хороший знакомый гаулейтера и известный завсегдатай полуночных застолий «Большого ремтера», теперь заискивал перед победителями, стараясь расположить к себе хмурых и усталых людей в выгоревших ватниках и плащ-палатках. Полковник же, презрительно посмотрев на жалкую согнувшуюся фигуру Файерабенда, просто прогнал его, что-то беззлобно сказав вдогонку. В холодных рыцарских залах, из которых еще не выветрился запах пороховой гари, среди разного хлама и обломков размещались на ночлег советские солдаты, может быть, впервые за последние дни имевшие шанс выспаться.

Теперь, читатель, в самый раз нам остановиться в столь долгом и пространном повествовании о последних днях боев в Кёнигсберге и событиях, происходивших на территории интересующего нас объекта. Считаю, что обстоятельный рассказ обо всем этом был просто необходим для того, чтобы прийти к очень важному, на мой взгляд, выводу. Выводу, который имеет принципиальное значение для поиска Янтарной комнаты и других художественных ценностей, находившихся в Королевском замке: во время стремительного наступления наших войск 6–9 апреля 1945 года ни один мало-мальски значительный груз не мог быть вывезен с его территории.

Это невозможно было сделать по целому ряду причин.

Во-первых, с десяти утра 6 апреля Кёнигсберг находился практически под постоянным артиллерийским обстрелом, советская авиация осуществляла массированные налеты на город, подавляя живую силу и технику, активно действовали подразделения гвардейских реактивных минометов, наносящих колоссальный урон врагу. Вполне понятно, что в таких условиях не могло быть никакой речи ни о перевозке каких-либо ящиков или других крупногабаритных предметов, ни о попытке проведения погрузочно-разгрузочных работ в районе замка.

Во-вторых, противник в течение всего четырехдневного штурма города испытывал острый дефицит в личном составе, поскольку с самого начала в бой были введены практически все соединения и части кёнигсбергского гарнизона. А для серьезных работ по транспортировке ценных грузов требовалось не менее полусотни физически крепких солдат. Говорить о возможности использования рабочей силы военнопленных или «восточных рабочих» также не приходится, поскольку для их охраны и сопровождения у фашистов уже не было сил.

В-третьих, вывозить груз было практически некуда: в руках оборонявшихся оставалась территория, ограниченная фортами внешнего оборонительного обвода и окружной дорогой. К исходу же 7 апреля враг удерживал лишь центральную часть города, да пригороды на севере и востоке. С Пиллау связь уже была безнадежно потеряна.

Таким образом, если ценности не были вывезены из замка до начала нашего наступления, то они, скорее всего, остались в его подземельях. В лучшем случае они могли быть перенесены в какие-то более надежные помещения, — например, в подвалы под «Малым ремтером» или «Конвентом», в относительно надежные помещения башни фогта Лиделау или подземные туннели, подготовленные для скрытого оставления позиций опорного пункта. Ознакомление в последующем с архивами спецслужб, где содержится немало немецких трофейных документов, в том числе СД и гестапо, подтвердило предположение о том, что при сооружении тайных бункеров для боевых групп «Вервольфа» преследовалась двойная цель: ведь они могли служить не только средством эвакуации и базирования, но и надежным укрытием для художественных ценностей, тем более что туннели пересекали целый ряд просторных подвалов с массивными и прочными сводами.

Знакомясь с версиями укрытия Янтарной комнаты на территории района Штайндамм, вы, конечно, запомнили, что все они так или иначе были связаны с вывозом ценностей из Королевского замка и захоронением их в различных местах: в бункере у Штайндаммской кирхи (Бильке и Ращепа), в неустановленном объекте «Б-III» (Вист), в районе гаража на Хоймаркт (Яблонский) и глубокой штольне под универмагом «КЕПА» (Зонненшайн).

Временной диапазон событий, о которых сообщалось в воспоминаниях участников и свидетелей укрытия ценностей, достаточно широк — от мая 1944 года до марта 1945 года. Все они приходятся на период, предшествовавший штурму города нашими войсками. Поэтому каждая из этих версий имеет право на существование. Вместе с тем, имеется немало признаков того, что ценности не были (или были, но не все) вывезены из замка до 5 апреля 1945 года, когда там последний раз побывал Эрих Кох. В предшествующей главе я рассказал о некоторых из «замковых» версий исчезновения Янтарной комнаты, основывающихся на заявлениях Зонненшайна, Путтерс, Флерковского и Гуры. Они также могут быть приняты во внимание, если допустить, что гитлеровцы не успели до начала штурма Кёнигсберга вывезти ценности из замка, а смогли только перепрятать их «поглубже». Да и речь в заявлениях может идти о разных предметах, хотя большинство заявителей «утверждают», что это была Янтарная комната.