Зеркало для никого - Лара Мундт

села к Сандре ближе всех, с другой стороны расположилась я, а потом и Лорена. Отец остался стоять, держа два пакета с подарками. Он, кажется, не замечал, как девушка пожирала его глазами, поглаживая при этом живот.

– Я чувствую себя великолепно, спасибо, что поинтересовались. Хотите чаю?

– Не желаете ли чашечку чая? – поправила ее тут же Лорена, зыркнув так, что стало понятно, кто тренировал Сандру говорить заготовленными фразами.

– Спасибо, конечно, хочу, – я разлила чай. Сандра подхватила чашку, проворно вскочила с дивана и подбежала к отцу.

Он улыбнулся:

– Совершим обмен? Ты мне чай, я тебе подарки?

Сандра попросту не заметила, что в руках у него полные пакеты. Но папа не просто так тот, кто он есть. Врожденное чувство такта, помноженное на доброту, помогали ему найти выход из любой ситуации. Я уже давно заметила: важно не только то, что он говорил, важно то, как он это говорил. Папа поставил пакеты туда, где до этого сидела девушка, и взял из ее рук чашку. Красная как рак, Сандра вернулась на свое место под неодобрительным взглядом своей матери.

Просмотры Сандры росли. Рейтинг перевалил за четверку. Она нервно улыбалась, обнажив неровные зубы. Зря, от такой улыбки Рейтинг начал падать. Отметив это, Сандра сжала губы. Мои родители не только щедро делились своим положением – они давали семье Шмидт деньги. Много денег, на которые можно было уехать из домика, ставшего тесным, сделать зубы, пару пластических операций, если хочется, купить одежду по моде. Это был шанс забраться повыше, перекочевать в разряд шестерок. Купить свою квартирку в доме ближе к центру, чтобы не возвращаться больше никогда в это место, где даже небо, казалось, было каким-то серым и унылым. Вопрос только в том, сможет ли Сандра воспользоваться помощью моей семьи, или предпочтет остаться в доме родителей, выйти замуж за четверку и завести толпу шумных детишек?

Мама жестом фокусника доставала один подарок за другим. Девушка притворно ахала, но сама то и дело поглядывала на отца, и мне эти взгляды не нравились. А вот мама, казалось, ничего не замечала. Она щебетала и улыбалась, рассказывала про наш дом и быт и про то, что, когда Сандра родит ребенка, она непременно поможет ей с обустройством.

– Чем ты любишь заниматься, Сандра? – спросила я ее, но она пожала плечами, а потом, встретив взгляд отца, заговорила.

– Я люблю готовить, могу творог сама делать, сыр. Знаю тридцать пять рецептов, как рыбу запечь и мясо умею, и…

Сандра говорила, мама благосклонно слушала. Папа ел блины, которые, в отличие от тех, что готовились у нас дома, отличались и вкусом, и калорийностью. Мы покинули дом через три часа, своим присутствием основательно подрастив Рейтинг Сандры. На прощание она пожала руку мне, маме, руку отца держала чуть дольше. Родители ушли вперед, бодро переговариваясь, какая Сандра хорошая девочка. Я задержалась перед видавшим виды домом, вспоминая негласный девиз Зеленых городов: «Здесь каждый волен стать кем угодно», и так погрузилась в свои размышления, что не заметила, что осталась одна. Из-за двери раздался громогласный крик Лорены:

– Нечего на чужих мужиков засматриваться, шалава малолетняя!

– Она старая и вообще какая-то обдолбанная, мам. А я молодая и красивая и…

– Гель, солнышко, ты идешь? – мама окликнула меня, решив, видимо, что я решила рассмотреть керамических ежиков, украшающих вход в дом.

Я сбежала с крыльца, оставив «малолетнюю шалаву» разбираться со своей матерью. Интересно, что за слово такое «шалава»? Звучит как-то неприятно…

* * *

Я никак не могла до конца осмыслить произошедшее в доме Сандры. Почему она тройка, а я девятка? Она молодая, симпатичная, у нее натуральные светлые кудряшки, которые сейчас в моде. Неужели все дело в одежде, районе и окружении? Чем я так отличаюсь от нее, вынужденной вынашивать чужого ребенка, чтобы поднять свой Рейтинг?

Шел урок истории. Леон Бернар рассказывал нам про архитектурные устройства Зеленых городов, планы, созданные столетия назад и призванные разделить город на кварталы. Дальше всех от центра города жили единицы и двойки – отделенные, невидимые. Частенько это были люди, чья психика не выдерживала ритма Зеленых городов. Маргиналы, не способные вести себя адекватно. Тройки и четверки находились чуть ближе к центру. Пятерки с шестерками, в типовых квартирах. Семерки и девятки – в лучших районах Зеленых городов.

Я уже давно знала, что Зрители жили жизнью, которая не сильно отличалась от нашей, но систему Рейтинга до сегодняшнего дня считали безупречной. Я никогда не интересовалась, как жили те, кто находился вне наших кварталов. Посещение дома Сандры заставило задуматься о том, что, возможно, я ошибалась.

– Леон, позвольте поинтересоваться, когда создавался архитектурный план Зеленых городов, люди уже знали, что наше общество будет разделено по оценкам? Откуда возникли кварталы троек и четверок? Почему мы, – я выразительно обвела рукой класс, – живем отдельно?

Леон снисходительно улыбнулся. Он вообще всегда улыбался, когда смотрел на меня. Я опустила взгляд на парту. После его признания, я каждый раз смущалась, когда находилась на его занятиях. Дров в огонь моего смущения добавляли одноклассники. Тахира закатывала глаза, шептала: «Да определись ты уже», а ее подружки хихикали.

– Изначально идея Зеленых городов заключалась во всеобщем равенстве: люди должны были жить в примерно одинаковых домах, их называют сейчас кварталами троек. Но позже оказалось, что совсем уж без различий жить невозможно. Такова человеческая природа. Мы становимся несчастными, когда не можем быть лучше других, когда нам не к чему стремиться. Раньше в мире все было основано на системе рыночных отношений. Выигрывал тот, кто был напористей, жестче, тот, кто был готов забрать у своего менее удачливого соседа все. Сейчас репутация: ваша и вашей семьи, имеет ничуть не менее важную роль, чем деньги. И это существенное отличие нашего мира от мира прежнего. В том, почему жителей разделяют на кварталы, нет никакой тайны. Зрители оценивали наше поведение, манеру речи, умение общаться. Ведь большое влияние на человека оказывает семья, вот поэтому и образовались кварталы потомственных четверок.

Леон рассматривал меня со спокойным интересом.

– Но откуда берутся люди в кварталах троек? Их же там так много – задала я еще один вопрос, вспоминая бескрайние ряды однотипных домиков. Леон растеряно развел руками, пробормотал что-то про то, что рождаемость у троек повыше. Ответ меня не удовлетворил, он не содержал никакой информации. Я тяжело вздохнула, закусила губу, потому что мысль эта царапала сознание, причиняла почти физическую боль. «Зеленые города – место равенства. Здесь каждый волен стать кем угодно» – пелось в универсальном гимне