Путешествие на тот свет. Иллюстрации Гюстава Доре - Владимир Кунин

* * *

В каюте главного доктора судна — Тимура Петровича Ивлева сегодня гости. Пришел старый хирург доктор Зигфрид Вольф, принес с собою свою собственную книгу, бутылку шампанского «Дом Периньон» и привел Таню Закревскую с кудлатым песиком, появление которого на борту судна сразу же увеличило численность одушевленных организмов теплохода «Федор Достоевский» ровно на одну душе-единицу.

Тимур моментально смотался в нижний — ближайший — бар, отоварился фруктами и шоколадом, захватил бокалы, вернулся в каюту, и профессионально-сепаратная вечеринка началась!

— Тимур! Я хочу подарить вам свою книгу!.. — торжественно произнес доктор Вольф, а Таня Закревская, словно эхо, так же торжественно повторила слова Вольфа по-русски. — Я попробовал в этой книге кое-что систематизировать для немецкой хирургической школы. Естественно, основываясь на своих многолетних наблюдениях и собственном операционном опыте...

Таня с удовольствием переводила, с отставанием всего на одно-два слова...

— Пожалуйста, Тимур, подучите немецкий язык! — попросил доктор Вольф. — Чем быстрее вы его выучите, тем скорее сможете прочесть мою книгу. Жить мне осталось недолго, поэтому я прошу вас поторопиться. Мне очень хотелось бы знать ваше мнение об этой книге... — И Вольф поднял бокал с шампанским.

Пока Таня переводила, собачка, замерев, неотрывно смотрела ей в лицо. Как только Таня замолчала, песик тут же, словно в благодарность за перевод, лизнул Таню в щеку.

Все рассмеялись. А Тимур повертел прекрасно изданную книгу доктора Вольфа в руках и сказал:

— Зигфрид, вы предложили очень сложный путь к прочтению вашей книги. Проще попросить Таню быть всегда рядом со мной, и через неделю я буду знать вашу книгу наизусть!

Таня машинально перевела все, что сказал Тимур, потом до нее дошел смысл сказанного, и она, уже на русском, смущенно упрекнула Тимура:

— Господи! Ну что вы такое болтаете?!

— Я давно уже приучил себя говорить то, что считаю необходимым, — улыбнулся ей Тимур. — Это часто усложняет мне жизнь, но...

— Тимур! — воскликнул доктор Вольф и снова наполнил бокалы шампанским. — Я очень прошу вас — первые две недели постарайтесь с Таней обойтись без моей книги! Я на вас не обижусь... За Таню!

— За Таню! — сказал доктор Ивлев, так и не дождавшись перевода.

И собачонка опять лизнула Таню в щеку...

В корабельном салоне игровых автоматов, естественно, под названием «Лас-Вегас» (а как же иначе?) Константин Анатольевич Беглов, словно Кай Юлий Цезарь, успевал делать сразу несколько дел: он весело и непринужденно болтал по-немецки с фрау Голлербах и ее многочисленными немками-приятельницами, по-английски сразу с несколькими другими дамами, которых испепелял огонь азарта, и одновременно с этим умудрялся распекать матроса-механика, возившегося с одним неисправным автоматом.

Сзади к старшему пассажирскому помощнику почти неслышно подошел один из пассажирских администраторов:

— Константин Анатольевич, капитан на мост вызывает...

Беглов тут же любезно извинился перед дамами, распрощался с ними, сделал «страшные глаза» матросу-механику и вышел из салона игровых автоматов...

Когда Беглов взбежал на мостик, капитан Николай Иванович Потапов уже ждал его на открытом левом крыле.

Капитан плотно прикрыл тяжелую дверь, ведущую в ходовую рубку, и, глядя прямо перед собой в черноту вечернего океана, спросил:

— Константин Анатольевич, вам известно, что вопреки строжайшей инструкции у главного врача судна в его личной каюте находится пассажир?

— Так точно. Известно, Николай Иванович.

— Почему не докладывали?

— Не считал необходимым, Николай Иванович. Полагал, что коллега может принять коллегу.

— А переводчик Закревская?

— Доктор не знает немецкого, — не моргнув глазом ответил Беглов. — Ему необходим переводчик.

Капитан помолчал. Потом медленно повернулся к Беглову. Спросил в упор, как хозяин дома, для которого не должно быть тайн под его крышей:

— Константин Анатольевич, а вас лично не волнует, что переводчик Закревская сейчас в каюте у доктора?

Пауза была столь короткой, что ее и паузой-то нельзя было назвать...

Беглов невозмутимо посмотрел в глаза капитану и холодно спросил:

— Николай Иванович, у вас есть еще какие-нибудь замечания?

— Нет, — ответил капитан и уставился в океан.

— Разрешите идти?

— Идите.

Беглов резко повернулся, сделал пару шагов к трапу левого крыла, и тут капитан снова окликнул его:

— Константин Анатольевич!

— Слушаю вас, Николай Иванович.

— Прошу простить меня, что я оторвал вас отдел, Константин Анатольевич. Я рад, что у меня есть такой пассажирский помощник.

— Все нормально, Николай Иванович. Разрешите идти?

— Пожалуйста, — уважительно сказал ему капитан.

Поздней ночью в каюте доктора Ивлева горела только несильная настольная лампа. Доктора Вольфа уже не было. На постели Тимура спала маленькая кудлатая собачка.

На фоне черного иллюминатора, посередине каюты, прижавшись друг к другу, стояли Таня и Тимур. Тимур нежно целовал грустное лицо Тани и что-то неслышно шептал ей...

Когда же он погладил ее по щеке, она взяла его руку, прижалась к ней и поцеловала в ладонь. Потом подняла голову и тихо сказала, глядя Тимуру прямо в глаза:

— Знаешь... у меня сейчас такое ощущение, будто я неторопливо и счастливо возвращаюсь из какой-то совершенно другой жизни...

* * *

... По мере того как в рукописи Сергея Александровича Мартова теплоход «Федор Достоевский», преодолев эфемерно-воображаемую границу двух океанов — Атлантического и Тихого, все ближе подходил к проливу Корфа, чтобы потом впервые отклониться от привычного маршрута и зайти в фантастический, доселе неведомый залив, Мартов все внимательнее перечитывал лоцию этого района, все чаще и чаще просматривал копии карт залива Принцессы Дайяны...

Для работы над рукописью, помимо уймы фотографий, сотен метров видеопленки, километров диктофонных записей болтовни с очевидцами и консультантами, Мартов располагал еще и двумя почти одинаковыми картами этой акватории. Одна — с четко проложенным новым маршрутом российского судна и последующим выходом из залива в пролив Корфа. Этой картой, как и многими другими, Мартов был снабжен еще в Москве владельцами крупнейшей российской судовладельческой круизной компании «Посейдон» — Юрием Краско и Львом Берманом.

Вторая карта этого же залива была вручена Сергею Александровичу Мартову чуть позже, в Нью Йорке. Отставным сотрудником Интерпола Солом Гринспеном. К тому времени эта карта была уже рассекречена, а посему Сол никакого служебного греха на свою душу не брал.